— А про меня что скажете, господин хороший? — склонив голову к плечу, уточнил он, а потом сплюнул на асфальт.

Остальные члены молодой банды приободрились и расправили плечи.

— Скажу, что вы среди них главный, — ответил я. — Судя по татуировке на запястье и привычке держать себя, вы уже неоднократно были на каторге. А, судя по крепким битым жизнью ботинкам, причисляете себя к рабочему классу. Эдакий благородный разбойник, который грабит богатых, защищая трудовой народ. Но это только попытка обелить свои действия и усыпить совесть.

Мужчина криво усмехнулся. А через секунду, я уже поспешно создал доспех силы. Меня окутал кокон света. Вовремя. Потому что бандит решил перейти от разговоров к действиям. Силовая защита приняла усиленные огнем пули, которые увязли в броне и взорвались, не причинив мне никакого вреда.

В моей правой руке, словно из ниоткуда, появился широкий меч. Клинок зазвенел, откликаясь на вливаемую в него силу. Я шагнул в сторону, уходя с линии огня, коснулся способности «освящения», и разбойника рывком отбросило, впечатав в красную кирпичную стену. В последний момент боец успел накинуть на себя доспех, и его окутало огнем. Противник быстро вскочил на ноги, но я уже стоял рядом с ним.

Два взмаха клинком решили исход боя. Точный укол в руку с пистолетом пробил силовой доспех. Хотя пришлось влить больше силы, и клинок загудел, вспарывая защиту. А через секунду на предплечье выступила кровь. Второй удар я нанес, целя в ноги. Доспех вспыхнул и исчез. Я на секунду замер, чувствуя эйфорию от силы, которую жадно впитывал и передавал мне меч. По венам пробежало жидкое пламя, пока моя сила перерабатывала энергию огневика. А боец вскрикнул и упал на мостовую, не желая более сопротивляться.

— Все, все, господин хороший, — забормотал он, отползая к стене. — Сдаюсь.

Я с великой неохотой отошел на шаг назад и опустил клинок. Противник сдался при свидетелях, и, если я сейчас его добью, жандармы могут расценить это как убийство. Осмотрелся по сторонам. Мальчишка прошмыгнул мимо меня и со скоростью таракана рванул прочь. Лишь истертые подошвы ботинок мелькнули в переулке.

Громила с Шустрым и не думали вмешиваться в бой или бежать. Они стояли, прижавшись к стене, и со священным ужасом смотрели на меня. Впрочем, так я и предполагал. Бойцы из них никакие, к их же удаче. Спокойно вынул из кармана телефон и набрал нужный номер:

— Дежурная часть, — послышалось в динамике.

— Нападение с целью ограбления, — ответил я. — Адрес…

Взглянул на табличку, прикрученную к стене дома, и продиктовал название улицы и номер строения. А затем отменил вызов. Обернулся к Громиле с Шустрым и назидательно отметил:

— Вот так рано или поздно заканчивается путь любого разбойника.

Бледные, как бумага, парни молча смотрели на меня.

— Не хочу портить вам жизнь, потому как верю, что каждый может ошибиться. И поэтому могу сказать жандармам, что вы просто свидетели, — продолжил я. — Вы дадите группе реагирования показания, что этот человек напал на меня. Я же скажу, что вы просто случайные гуляки. Тогда этот получит по полной, а вы отделаетесь легким испугом.

Я кивнул в сторону сидевшего у стены разбойника, отметив, что рукав пиджака пропитался темной кровью. А на камнях мостовой уже набралась красная лужа. Лицо неудавшегося бойца было бледным, а взгляд становился бессмысленным.

— Конечно, господин хороший, — поспешно залепетал Шустрый, хватаясь за призрачный шанс. — Век не забудем вашей доброты.

— И мальчишку того, что втянули в свои делишки, возьмите на поруки. Чтобы не влип в неприятности. Ему еще жить, а вы из него наживку сделали, — сурово припечатал я.

— Все сделаем, Ваше благородие. Не извольте беспокоиться.

Я вздохнул. Оставалось надеяться, что страх перед увиденным хоть чему-то научит этих проныр. А если нет, то это будет уже их выбор.

Наконец я повернулся к раненому разбойнику, не спеша убирать с себя доспех. Мало ли, вдруг я не все учел, и эти двое решат погеройствовать. Оттолкнул ногой в сторону противоположной стены пистолет, который выронил главарь, и активировал способность «мастера анатомии». Тело сидевшего на мостовой разбойника замерцало, став похожим на анатомический атлас. Сердце билось быстрее обычного, а через раны утекала жизнь и сила. Нахмурился, всматриваясь в переплетения сосудов. На руке заметил рассечение. Активировал плетение лечения, присел на пятки рядом с противником и коснулся его раны стягивая ее. Место разреза окутала яркая вспышка. А разбойник закричал, выгнулся и выпучил от боли глаза. Я его понимал. Перед лечением нужно было обезболить мужика, но тратить на это силу мне не хотелось. Лимит доброты на сегодня был исчерпан.

В этот момент моя рука внезапно изменилась. Пальцы стали толще и немного короче. На ладони, подрагивая и мерцая, начала проявляться точно такая же татуировка, которая украшала кожу противника. Я тряхнул конечностью, возвращая ей прежний вид и настороженно обернулся, чтобы убедиться — никто из подельников разбойника не заметили этого фокуса. К счастью, полутьма помогла скрыть мой не вовремя проснувшийся проклятый талант.

В отдалении послышался звук сирен машин жандармерии, а через минуту в арку въехали два авто. Остановились в середине двора, и из них выскочили жандармы. Замерцали активируемые силовые щиты и доспехи. А в руках городовых появились угрожающего вида дубинки.

— Этот, — я указал на потерявшего сознание от боли противника, — пытался меня ограбить. Думаю, эти прохожие могут подтвердить.

Стоявшие у стены Громила и Шустрый торопливо закивали.

Один из жандармов с сумкой на боку подошел к разбойнику. Присел рядом, коснулся пальцами шеи мужчины:

— Живой, — произнес он и всмотрелся в лицо бойца. На несколько секунд замер, а затем добавил, — это же Гришка Жмых. Он в розыске за разбой.

— Кличка ему очень подходит, — задумчиво произнёс я, рассматривая помятое жизнью лицо Жмыха. В расслабленном виде оно приняло глуповатое выражение.

Жандарм поднялся на ноги и обернулся ко мне:

— Ловко это вы, мастер. В два удара.