подоконник графин со свежей водой, которой Дельвиг обычно пренебрегал.

Перо нашлось в глубине ящика, как и чернильница, которая чудом не расплескала свое содержимое. Мой начальник любил оставлять на документах росписи исключительно фиолетовыми чернилами, которыми заправлял автоматическое перо. Но пузырек с красящей жидкостью довольно часто засовывал в ящик стола, не проверив закручена ли крышка. Из-за такого поведения пару раз его документы оказывались безнадежно испорчены. И вскоре в этом ящике поселились лишь перья, чернильница, формы для рецептов, личная печать и дежурный стакан.

Досье на страждущего, наверняка оставленное Ниной, нашлось на углу стола. Девушка была хорошей сотрудницей. Она старательно исполняла свою работу, и мне подумалось, что Дельвигу тоже повезло. Откинулся на спинку, пролистал документы и принялся терпеливо ждать, когда зайдет первый пациент.

Ярославцев прибыл спустя несколько минут. В кабинет его проводила Нина и как можно тише закрыла за мужчиной дверь.Пациентом оказался высокий мужчина, который пренебрегал диетой и наел немаленькое пузико. Ярославцев не мог похвастаться густой шевелюрой, его виски уже поредели, намекая на скорые залысины. Немного ссутулившись, маленькими шажочками мужчина вошел в кабинет и остановился, с опаской озираясь по сторонам.

— Доброе утро, — с улыбкой поприветствовал я вошедшего и указал на свободное кресло. — Прошу, проходите, присаживайтесь.

На пути к месту мужчина запнулся на ровном месте и тут же торопливо пробормотал:

— Извините, все моя неловкость.

— Все в порядке, — успокоил его, заметив, как щеки гостя покрываются румянцем, а на лбу появляется испарина.

Пациент сел на самый край кресла, сложил руки на коленях и взглянул на меня. Я же осторожно обратился к силе и активировал способность «Отзвука». Рядом с человеком мигом появился полупрозрачный, призрачный двойник. Только вот на теле двойника красовались черные пятна.

Отклонения от нормы всегда принимают своеобразную форму. И темные знаки могут рассказать о болезни больше, чем человек. Дают общую картину. Я моргнул, запоминая знаки, и разорвал плетение. Затем благожелательно улыбнулся:

— Итак, вы плохо спите и у вас проблемы с…

Я откинулся на спинку кресла и склонил голову, приготовившись слушать продолжение от самого пациента.

— Хорошо иметь дело со специалистом, — неуверенно буркнул Ярославцев. — Это вам диагностика показала?

Я качнул головой:

— Ваш внешний вид.

— А что со мной не так? — мужчина тотчас поправил безупречный узел дорогого галстука и прошелся пальцами по ряду пуговиц на пиджаке.

— У вас усталый вид, — пояснил я, — сухая кожа, круги под глазами, а сами они красные. Так выглядят люди, которые давно не высыпаются, или те, кого только вывели из запоя. Однако руки у вас не трясутся, запах кожи и дыхания не испорчены этим ядом. Так что запой исключен, — озвучил свои доводы я и спросил, — Итак?

Мужчина снова невесело усмехнулся и заерзал, едва не свалившись с кресла:

— Я почувствовал силу, Василий Михайлович. Вы просканировали меня и…

— И убедился, что болезнь не поселилась в вашей голове, — перебил его я и добавил. — Пока. Но, при длительном отсутствии сна, все это может сказаться на общем самочувствии. Вас начнут преследовать слуховые, а затем и зрительные галлюцинации, от которых будет сложно избавиться. Потом и теневой двойник из преисподней может явиться. Ну, или вы обретете возможность видеть всякое, что простому человеку видеть не положено.

— Избави Высший, — Ярославцев осенил себя священным знаком и вновь сцепил пальцы на коленях.

— Поэтому вы правильно сделали, что пришли. Я слушаю. Какой грех мешает вам спать? Я мог бы сам выстроить несколько предположений, но, боюсь, это займет много времени, которое возможно потратить с большей пользой.

Посетитель воровато осмотрелся по сторонам и приблизился ко мне. А затем, перегнувшись через стол, тихим голосом произнес:

— А можно как-то эту причину убрать без рассказов?

Я покачал головой:

— Увы. Вернее, последствия убрать можно. Но эффект будет временный. И скоро вы снова вернетесь сюда.

— Так я давно так и делаю, — замялся мужчина и потер ладони о ткань брюк

Я поморщился. Это было правдой. Гость приходил за временным излечением на протяжении многих лет. Но…

— Вам самому нужно понять причину, мастер. И тогда мы вместе исцелим рану, она исчезнет.

Пациент снова осмотрелся. Словно боялся увидеть кого-то постороннего.

— Мне потом надолго легчает, мастер. И без всяких разговоров.

— Но каждый раз промежутки между вашими визитами становятся все короче, — мягко возразил я. — Причина недуга остается. Вы не излечиваетесь, а лишь убираете симптомы. И только на время.

— Александр Петрович заверил меня в том, что этого достаточно, — несмело произнес мужчина. — И он не просил рассказывать ему что-то.

— Уверяю вас, мастер, все, что будет сказано вами, навсегда останется в этой комнате, — пообещал я, демонстрируя открытые ладони.

Ярославцев замер, подбирая слова. Открыл было рот, но тут же закрыл его.

Я поднялся. Это простое действие заставило мужчину напрячься. Но я прошел к окну, затворил створку рамы, а потом налил воды в чистый стакан. Подал его гостю.

— Спасибо, — пациент в несколько глотков осушил посуду и вернул ее мне, а затем заговорил. — В последнее время меня беспокоит одна и та же мысль. Даже не представляю, как пояснить.

— Не торопитесь. Просто говорите то, что считаете нужным.

— Знаете, я никогда не любил учиться…

Я вернулся в кресло и откинулся на спинку, осторожно создавая плетение. И комната подернулась маревом растворяясь. Я оказался в темной пустоте. Миг — и она взорвалась миллионами разноцветных искр. В голове зароились голоса, обрывки мыслей и воспоминаний, которые я отсекал в поиске нужной точки сборки. Слова Ярославцева доносились до меня приглушенно. Пока наконец одно выражение не выбилось из цепочки:

— … снится, что я возвращаюсь в лицей. Будто бы мой диплом аннулирован, доступ на государеву службу закрыт, а титула я лишен. И вот мне снова нужно…

В черной пустоте