в путь 1 января 1666 года. Он предсказал день своего прибытия, но буря задержала его судно; его спутники превратили этот просчет в дополнительное доказательство его божественности, рассказав, как божественным словом он усмирил бурю.

Когда он высадился на берег Дарданелл, его арестовали, в кандалах доставили в Константинополь и посадили в тюрьму. Через два месяца его перевели в более мягкую тюрьму в Абидосе. Его жене было разрешено присоединиться к нему; его друзья приезжали со всех концов, чтобы утешить его, оказать ему почтение и принести ему средства. Его последователи не теряли веры в него; они указывали на то, что, согласно лучшим предсказаниям, Мессия будет сначала отвергнут светскими властями, которые подвергнут его страданиям и унижениям. По всей Европе евреи ожидали, что в любой момент он будет освобожден и осуществит счастливые пророчества. Его инициалы, S и Z, были вывешены в синагогах. В Амстердаме, Ливорно и Гамбурге еврейский бизнес почти остановился, настолько сильна была вера в то, что скоро все евреи будут возвращены на Святую землю. Евреи, выражавшие сомнение в том, что Саббатай — Мессия, ежедневно подвергали свою жизнь опасности.

Озадаченные волнением, нарушавшим экономическую жизнь многих османских общин, и опасаясь, что казнь Саббатая как мятежника и самозванца освятит его как мученика и превратит его движение в дорогостоящее восстание, турецкие власти решили попытаться найти мирное решение. Саббатая отвезли в Адрианополь. Там ему сообщили, что указ приговаривает его к волочению по улицам и бичеванию горящими факелами; однако он может избежать этого и обрести высокие почести в исламе, если согласится перейти в магометанскую веру. Он согласился. 14 сентября 1666 года он предстал перед султаном и подтвердил свое отступничество, сняв еврейскую одежду и облачившись в турецкое платье. Султан дал ему имя Мехмед Эффенди и назначил его своим привратником с хорошим жалованьем. Сара, также обращенная в христианство, получила от султана богатые подарки.

Весть об этом отступничестве была с недоверием встречена евреями Азии, Европы и Африки, но когда, наконец, оно было установлено, это почти разбило сердце еврейства. Ведущий раввин Смирны, который после долгих сомнений принял Саббатая, едва не умер от стыда. Евреи повсеместно стали объектом насмешек мусульман и христиан. Помощники Саббатая пытались успокоить его последователей, объясняя, что это обращение было частью его тонкого плана по привлечению магометан в иудаизм, и что вскоре он снова появится в образе еврея, со всем исламом в его шлейфе. Саббатай получил разрешение проповедовать евреям Адрианополя, заверив турецкие власти, что обратит своих слушателей в ислам; в то же время он передавал евреям тайные послания о том, что он по-прежнему Мессия и что они не должны терять веру в него. Но ни в Адрианополе, ни в других местах евреи не подавали никаких признаков принятия Мухаммеда. Разочаровавшись, османское правительство депортировало Саббатая в Ульцинь в Албании, где не проживало ни одного еврея. Там в 1676 году разбитый мессия умер. В течение полувека верующие продолжали его движение, утверждая его святость и обещая его воскресение из мертвых.

VI. ГЕРЕТИКА

Зная, что в еврейских общинах, окруженных неумолимыми врагами, религия была опорой жизни и жизнью Закона, раввины препятствовали светским занятиям, которые могли бы открыть лазейку для религиозных сомнений. Йоэль Сиркис, главный раввин Кракова, осуждал философию как мать ереси, роковую «блудницу», о которой Соломон сказал: «Никто, идущий к ней, не возвращается»; 61 и предложил отлучать от церкви любого еврея, находящегося под его юрисдикцией, который пристрастится к философии. Иосиф Соломон Дельмедиго, приехавший в Польшу (1620 г.) из Италии, где еще теплился Ренессанс, был встревожен тем, что наука была исключена из программы обучения и чтения евреев. «Вот, — писал он, — тьма покрывает землю, и невежды многочисленны…говоря: «Господь не радуется отточенным стрелам грамматиков, поэтов и логиков, ни измерениям математиков, ни расчетам астрономов»». 62

Дельмедиго был правнуком Ильи дель Медиго, преподававшего иврит в кругу Медичи. Он начал свои отклонения с изучения греческого языка, а также Талмуда у своего отца, раввина на Крите; он получил некоторое научное образование в прогрессивном Падуанском университете, где Галилей был его наставником. Он занялся врачебной практикой, которая дала ему средства к существованию и итальянское имя; но наука — математика — продолжала манить его, и в ее поисках он утратил часть своей религиозной веры. Такая линька оставляет чувствительную кожу и может на время расстроить характер. Выкорчеванный и беспокойный, Иосиф переезжал из города в город. В Каире и Константинополе он на время присоединился к секте караимов — евреев, которые (как и протестанты) отвергали церковные традиции и поправки и придерживались Библии как единственного источника своего богословия. В Гамбурге и Амстердаме он обнаружил, что его медицинские знания настолько отстают от знаний еврейских врачей, что ради хлеба насущного он стал ортодоксом, вступил в раввинат и в конце концов стал защищать Кабалу. Он умер как безвестный врач в Праге (1655).

Лео бен Исаак Модена был более тонким и глубоким человеком. Свою итальянскую фамилию он получил от города, в который его семья переехала после изгнания евреев из Франции. Он был вундеркиндом, читал пророков на третьем году жизни, проповедовал на десятом, а первое опубликованное произведение написал в тринадцать лет. Это был диалог против азартных игр, в которых Лев был авторитетом, так как оставался их приверженцем до конца своей жизни. Самой большой его авантюрой была женитьба в 1590 году в возрасте девятнадцати лет. Из трех его сыновей один умер в двадцать шесть лет, один был убит в драке, один предался распутству и пропал в Бразилии. Одна из двух дочерей умерла при его жизни; другая, потеряв мужа, стала зависеть от отца, жена которого сошла с ума. Во время этих фуршетов Лео был отлучен от церкви за постоянную игру в карты. Он написал диссертацию, доказывающую, что раввины вышли за рамки закона в своем постановлении, которое вскоре было отменено.

Тем временем он освоил библейскую, талмудическую и раввинскую литературу, изучил физику и философию, написал на иврите и итальянском несколько неплохих стихотворений. Принятый в раввинат в Венеции, он выступал на итальянском языке с такими познаниями и красноречием, что многие христиане были привлечены к его аудитории. Один из его христианских друзей, английский