Шрифт:
Закладка:
Светский дух в Германии нашел свое выражение в Христиане Томазиусе. Позже мы вспомним о нем как о философе; здесь же мы видим его как величайшего немецкого просветителя своего времени. Изгнанный из родного Лейпцига за свои ереси, он переехал в Галле, в поднимающемся государстве Бранденбург-Пруссия (1690); его лекции привели к основанию университета; он стал самым известным его профессором и главным действующим лицом в превращении его в первый «современный» университет. Он высмеял схоластику, заменил латынь немецким языком обучения, издавал немецкий журнал, ввел в учебный план научные курсы и боролся за свободу мышления преподавателей и студентов. Фридрих Великий назвал его отцом Aufklärung, немецкого Просвещения.
Начальное образование стало всеобщим и обязательным для обоих полов в герцогстве Вюртемберг в 1565 году, в Голландской республике — в 1618 году, в герцогстве Веймар в 1619 году, в Шотландии — в 1696 году, во Франции — в 1698 году, в Англии — в 1876 году. Задержка в Англии была вызвана широким распространением добровольного образования через частные религиозные организации, а также тем, что правящие классы считали образование бедных ненужным и, возможно, нежелательным в рамках господствующей экономической системы. В 1699 году Общество распространения христианских знаний начало создавать «благотворительные школы» для бедных детей, главным образом для передачи христианского богословия и дисциплины; все учителя должны были быть членами Англиканской церкви и требовали лицензии от епископа. Бернард Мандевиль, наделавший шума в 1714 году своей «Басней о пчелах», осуждал эти школы как пустую трату денег; если родители слишком бедны, чтобы платить за образование своих детей, говорил он, «это дерзость с их стороны — стремиться к чему-либо еще». 17
Во Франции каждый приход должен был содержать начальную школу. Учителем обычно был мирянин, но его выбирал и контролировал епископ, и обучение было строго католическим. Маленькие школы Порт-Рояля охватывали лишь несколько избранных мальчиков. В 1684 году Жан Батист де Ла Салль основал Христианские школы, которые вскоре стали называться Христианскими братствами. Ла Саль, аскетичный священник, сделал религию всепроникающей сутью образования, которое эти «Христианские братья» предлагали бесплатно детям бедняков. Четыре часа в день отводилось на религиозные упражнения; добавлялись чтение, письмо и арифметика; но никогда не забывалась цель — воспитать верных католиков и спасти души от мирского буйства и вечного ада. Для этих целей была признана полезной порка. Учителей увещевали учить скорее примером, чем наставлениями. В 1685 году Христианские братья открыли, вероятно, первое современное учебное заведение для подготовки учителей начальных школ.
Среднее образование во Франции оставалось в руках иезуитов и по-прежнему было лучшим в христианстве. Их Коллегия Общества Иезуитов, расположенная прямо за Сорбонной, сменила название на Коллегию Людовиков Магни, или Коллеж Луи-ле-Гран, после того как в 1674 году король посетил спектакль, поставленный ее учениками. По настоянию госпожи де Ментенон Людовик XIV в 1686 году открыл в Сен-Сире (в трех милях от Версаля) первую французскую школу-пансион для девочек. Монастыри давали высшее образование элитным платёжеспособным девушкам, всегда уделяя особое внимание религии. Католические и протестантские власти были едины в убеждении, что человеческая природа настолько плохо приспособлена к цивилизованным ограничениям, что ее можно приучить к нравственности и порядку только через страх Божий. Попытка воспитать характер без помощи религии все еще находится на экспериментальной стадии.
За исключением Голландской республики, университеты находились в упадке, их очищали победившие секты, бунтующие студенты и бесплодные теологические споры. Во Франции и Германии университетские степени продавались за деньги. Ни один из великих философов того времени и немногие ведущие ученые не были сотрудниками университетов, а Гоббс, Лейбниц и Бейль отзывались о профессорах с презрением, не считаясь с давлением общества на государственных служащих. В этот период было открыто несколько новых университетов: Дуйсберг (1655), Дарем (1657), Киль (1665), Лунд (1666), Инсбрук (1673), Галле (1694) и Бреслау (1702). В основном это были небольшие учебные заведения, в которых редко насчитывалось более двадцати профессоров и четырехсот учеников. Почти во всех из них учебные программы с возрастом стали жесткими, а требования ортодоксальности теснили и студентов, и преподавателей. Мильтон жаловался, что английские университеты отнимают «у юношей разум с помощью неких чар, состоящих из метафизики, чудес, традиций и абсурдных писаний»; он считал, что зря потратил годы учебы в Кембридже, пытаясь переварить «бессодержательный пир из чертополоха и колючек» и прочую «софистическую дрянь». 18 Это рабство традиций продолжалось в Оксфорде и Кембридже до тех пор, пока пример Королевского общества и профессорство Ньютона в Тринити-колледже (1669–1702 гг.) не заставили Кембридж придать смелое значение науке.
Поэты, священники, журналисты и философы боролись за возрождение образования. Мы кратко изложили «Письмо мистеру Хартлибу» Мильтона (1644) об идеальной школе; его предписания не оказали влияния на реальное преподавание. Во Франции наиболее привлекательным вкладом был небольшой труд Фенелона «Воспитание девочек» (1687). Мадам де Бовилье попросила его изложить некоторые принципы, которыми она могла бы руководствоваться при обучении своих дочерей. Священник, естественно, подчеркнул религиозное подкрепление морального кодекса, но он осуждал аскетизм и уединение монастырского образования; женские монастыри, по его мнению, «не давали никакой подготовки к жизни в мире, в который выпускница монастыря вступала, как человек, выходящий на дневной свет из пещеры». 19 Он ратовал за мягкие методы обучения; образование должно соответствовать характеру, интересам и восприимчивости ребенка, а не подгонять всех учеников под одно негибкое правило. Давайте учить так, как учит природа, — не абстракциями, а вводя детей в гущу событий; пусть их игры и естественные интересы используются как средство обучения». (Вот педагогика Руссо и «прогрессивное образование» двадцатого века, изложенное священником семнадцатого). Фенелон желал, чтобы девушки читали классику, по возможности на языках оригинала; они должны изучить немного истории и достаточно законов, чтобы управлять поместьем; но они не должны вмешиваться в науку — девушка должна проявлять определенную «скромность в отношении науки» (une pudeur sur la science). Красивый священник был чувствителен к женским чарам и не хотел, чтобы они были облечены в алгебру; он никогда бы не понял
