Шрифт:
Закладка:
22 ноября 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»
Над осушенным бассейном, где раньше хранились ирренциевые твэлы, было натянуто непрозрачное защитное поле. По его поверхности шла мелкая зелёная рябь, а если приглядеться, можно было заметить, как оно быстро-быстро «мигает», то обретая полупрозрачность, то снова белея. Генератор поля работал непрерывно — излучение реактора выжигало его за считанные секунды, несмотря на первую линию защиты — экраны из флии, надвинутые друг на друга и принимающие основной удар на себя.
— М-да, неслабо… — еле слышно пробормотал Хольгер, глядя на зелёную рябь. — Кажется, вопрос биозащиты будет очень-очень острым. Начать, к примеру, с замены флии на чистый ипрон…
Гедимину пока некогда было разглядывать бывший бассейн — он прикрывал выход из отсека массивным ипроновым экраном. Никого, кроме двоих сарматов в тяжёлой броне, по эту сторону шлюза не было. С тех пор, как Гедимин объединил четыре сборки, и излучение начало просачиваться сквозь слой флии, охранники не заходили дальше первого отсека.
— Внизу сильные помехи, — предупредил сармат, вернувшись к бассейну. — Скафандр проверил?
Хольгер быстро провёл пальцами по шее и вдоль висков и кивнул.
Четыре пучка ирренциевых стержней, выстроенные в плавную дугу, горели зелёным огнём на дне бассейна, и Гедимину по мере спуска к ним всё сильнее хотелось прикрыть глаза ладонью. Со стороны свет казался ровным, но сармат уже научился замечать слабую дрожь — перепады интенсивности; сейчас излучение снова зарябило, и Гедимин сердито сощурился и остановился, приглядываясь к сборкам. На одном из стержней появились едва заметные белые полоски.
«Стой тут,» — жестами сказал Гедимин Хольгеру. «Надо немного поправить.»
Пять минут назад никакого белого свечения не было, но разогревался ирренций быстро, — разница температур уже ощущалась на ощупь. «Ясно. Это нужно ставить выше…» — сармат осторожно подвинул стержень кверху и держал его так, пока белесые пятна не позеленели и не слились с общим фоном.
Хольгер прошёл вдоль дуги, обогнув помещённый внутри её изгиба двухметровый тёмно-синий диск, и поцокал языком.
«Какие они все… разнообразные,» — сказал он удивлённому Гедимину, обернувшемуся на звук, и показал на нижние части сборок. Все стержни были немного сдвинуты вдоль обсидиановой линзы — одни чуть ниже, другие чуть выше, но на месте не остался ни один. Гедимин отошёл от «поправленной» сборки, посмотрел на дугу со стороны и кивнул. «Все пришлось двигать. Почему?»
Хольгер обошёл синий диск, сел рядом с позеленевшим твэлом, стараясь не задеть его, и включил анализатор и дозиметр. Один из щупов чиркнул по нагретой оболочке стержня, и сармат быстро отдёрнул руку.
Гедимин, оставив его, заглянул в нишу под диском. Там под защитой ипронового экрана светился маленький монитор, принимающий сигналы датчиков. Диск, сделанный из ферка, «прогревался» под излучением реактора насквозь, и датчики это подтверждали. «Будет работать,» — довольно усмехнулся Гедимин. «Можно ставить настоящий ротор. Шестьсот мегаватт — и даже, возможно, больше. Надо будет добавить роторы по периметру. Собрать всё полезное излучение.»
Он вылез из ниши и, встав у выпуклой части дуги, прикинул, куда поставить дополнительные роторы. Между сборками было много пустого пространства — сармат оставил его для сброса аварийных стержней, занимать его любой другой конструкцией было опасно.
Хольгер, пройдя между сборками (ненадолго зелёный свет стал тусклее), подошёл к Гедимину и щёлкнул пальцем по открытому экрану дозиметра. «Белое свечение — признак прекращения омикрон-распада,» — сообщил он. «Отсюда и перегрев. А сколько эта штука работает?»
Гедимин покачал головой, недовольно щурясь под тёмным щитком. «Час без вспышек и перегрева. Вот эта сборка,» — он показал на одну из четырёх. «Эта работает дольше всех. А эта ещё не выправлена. Буду менять стержни. Больше получаса не держится.»
Хольгер покивал и погладил сармата по локтю. «Час — хорошо,» — сказал он. «Ты его настроишь. Константин придумает, как управлять им не вручную…»
Гедимин фыркнул в респиратор. «Скорее Юпитер станет звездой,» — сказал он и отвернулся от реактора. «Пойдём наверх.»
23 ноября 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»
— Шестьсот мегаватт⁈ — Ассархаддон, протянув руку, крепко прижал ладонь Гедимина к столу. — И вы думаете, что это не предел…
Сармат кивнул.
— Ещё пятьдесят можно собрать по периметру. Но… — он посмотрел на придавленную ладонь. — Нужно будет много ипрона и флии. Всё, что возможно сделать из них, нужно сделать из них. Обмотку, экраны, кабеля, переключатели… Только рилкар, ипрон и флия. Другие материалы там не выдержат.
Ассархаддон внимательно посмотрел на него и медленно наклонил голову.
— Всё будет, Гедимин. Реактор должен работать. Что с его стабильностью? Вы решили проблему? Выяснили причину перегрева?
Гедимин досадливо сощурился. «Неприятно признавать неудачу. Каждый раз, как первый. Не привыкнуть…»
— Я не понимаю, что там не так. И Хольгер тоже. Реактор работает, но… — он вздохнул. — Постоянно нужно двигать стержни. Мне нужны будут ещё. Они все разные. Хочу собрать такие, чтобы работали подольше.
— Законное желание, Гедимин, — Ассархаддон едва заметно усмехнулся. — Вам пришлют новые стержни. Если дадите требуемые характеристики, то они будут соблюдены. Значит, сейчас вы управляете реактором вручную…
Гедимин неохотно кивнул.
— Дикость. Но по-другому не выходит.
Константин громко фыркнул и смерил его презрительным взглядом.
— Он легко автоматизировал бы управление. Но ему нравится трогать реактор изнутри. Гедимин мечтал об этом ещё на первой своей станции, в Нью-Кетцале. Не мешайте ему наслаждаться исполнением мечты.
Ассархаддон с лёгким удивлением посмотрел на Константина, и тот быстро отвёл взгляд.
— Это из-за нестабильности, — медленно проговорил Гедимин, глядя на свои руки. — Я сделаю так, чтобы не нужно было туда лезть. Но пока не получается.
Ассархаддон перевёл взгляд на него, и побелевший было Константин снова принял обычный цвет и нервно усмехнулся.
— Работайте, Гедимин. Пока я не могу
