— Это сюрприз, он хороший… я надеюсь, — мнётся Джек. — Я… знал, что не время тебя тревожить, но и сам принять все решения не мог, поэтому мне помогала Джессика, и даже Адам приложил к этому руку, так что думаю, тебе точно понравится, но если вдруг нет, то это не проблема, мы всё сможем переделать.

— Да о чём же ты говоришь? — не сдерживаю напряжённой улыбки я, чувствуя, как начинает быстрее биться сердце.

— Ещё 10 минут и мы на месте, — вновь улыбается Джек, а я продолжаю смотреть на него с широко раскрытыми глазами, кажется, я напугана.

— Мы едем на Верхний Ист-Сайд? — строю предположение я.

— Почти, — слегка удивившись, приподнимает брови Джек.

Я просто подсчитала до куда мы можем ехать 10 минут от того места, где сейчас находимся.

Я перевожу взгляд в окно на проносящиеся мимо улицы Нью-Йорка, и я вновь, в какой уже раз, ловлю себя на одной неприятной мысли, которая всё ещё гложет меня.

— Джек, — поворачиваюсь на него я, понимая, что для того, чтобы избавиться от чувства вины мне просто необходимо поговорить с ним, мне нужно услышать от него то, что я сама проговариваю себе в своих же мыслях.

Как только Джек переводит на меня взгляд, он думает, что я вновь хочу спросить его о том, куда мы едем, но ему хватает секунды, чтобы понять, что я чем-то взволнованна и что я хочу задать ему совсем другой вопрос. И я делаю тяжёлый вздох, не сводя с него внимательного взгляда.

— Джек, ты действительно готов принять Жозефин? — наконец спрашиваю у него я.

— Клэр, — устало вздыхает он, но я тут же его перебиваю.

— Я просто чувствую себя виноватой из-за того, что обременяю тебя, из-за того, что ты хочешь быть со мной, но я теперь не одна, а с ребёнком от другого мужчины. И пожалуйста, Джек, — беру его за руку я, и он смотрит на меня так, словно я его самый злейший враг, что меня настораживает, застаёт врасплох и даже пугает, но не отталкивает. — Если ты не готов принять меня с ребёнком от другого мужчины или если ты просто этого не хочешь, но боишься меня обидеть, то, пожалуйста, скажи мне это сейчас. Скажи это, Джек, клянусь, я не обижусь, я не отвернусь от тебя, я тебя пойму. Но мне важно, чтобы ты был со мной честен, чтобы ты меня не обманывал даже тогда, когда обман может сделать всё вокруг лучше.

В салоне повисает мгновенная тишина. Я всё ещё держу Джека за руку, а он всё также пристально смотрит на меня, смотрит, не отрывая взгляда и я едва ли не буквально вижу, как работает его мозг, как крутятся шестерёнки, Джек размышляет и его грудь неспокойно поднимается верх и вновь опускается.

Я волнуюсь, я люблю его, я хочу быть с ним, хочу семью с ним, но… он тоже должен хотеть этого и понимать, что принимая меня, он принимает и мою дочь от другого. И если Джек не может с этим смириться, то тогда лучше всё решить здесь и сейчас, а не через пару дней, месяцев или лет.

— Сколько ещё раз ты будешь заводить один и тот же разговор, Клэр? — довольно тихо спрашивает Джек, всё также смотря на меня. — Мой ответ не изменится ни сегодня, ни завтра, ни через десять лет, — сухо говорит он. — Но я уже устал от вопроса «а действительно ли я готов принять тебя с ребенком от другого?» меня от него уже тошнит.

— Я не хочу допустить ошибку…

— Клэри, дорогая, — ухмыляется Джек, подавшись вперёд, — я прекрасно помню сколько ошибок мы с тобой допускали в нашем прошлом, но поверь мне, сейчас это не ошибка. Я понимаю твой страх, Клэр, но я не Брайан, я никогда не поступлю с тобой так, как поступил он, и после всего, что у нас было, я думал, ты это знаешь.

— Я знаю, — киваю я. — Но как мне избавиться от чувства вины внутри? — У тебя есть сын, Джек, и тут появляюсь я с младенцем на руках и ты… я боюсь, что где-то в глубине своей души ты будешь её ненавидеть, что ты будешь…

— Клэр, она твоя дочь, — перебивает меня Джек, сильнее сжав мою ладонь, — а я люблю тебя, а значит, люблю и её. И я хочу, чтобы она называла меня папой, я хочу этого, я хочу семью с тобой, в которой будет Жозефин и Кристофер и наши с тобой общие дети.

Я словно завороженная внимательно смотрю на Джека также внимательно его слушая, впитывая его слова словно губка и тая от них словно зефир над костром. Я не свожу с Джека взгляда и на моём лице появляется улыбка, а затем улыбается и Джек, убирая прядь моих волос мне за ухо.

— Именно это ты и хотела услышать, — даже не спрашивает, а утверждает он. — Я хочу, чтобы Жозефин звала меня не Джеком, не дядей Джеком, — смеётся он, — а папой. Она будет знать своего биологического отца, но… — хмурясь, качает головой он, — не думаю, что узнав о нём правду, она захочет считать его своим отцом.

Ещё секунда и я подаюсь вперёд, чтобы обнять Джека за шею и тут же чувствую его руки обнимающие меня за талию.

— Ты прав, — шепчу у его уха я, — именно это мне и нужно было услышать.

— Никогда не сомневайся в моей искренности к тебе и к Жозефин, ясно? — отстраняет меня от себя Джек, чтобы посмотреть мне в глаза. — И больше никогда не задавай этот дурацкий вопрос, никогда больше не заводи этот разговор, я не хочу об этом слышать, меня это оскорбляет.

— Я поняла, — с намёком на улыбку киваю я.

Джек внимательно смотрит мне в глаза, всё ещё держа руки на моей талии, и он бросает мимолётный взгляд за мою спину, а затем снова смотрит на меня, едва сдерживаю просящуюся на лицо улыбку.

— Мы приехали, — шепчет он, и я тут же оборачиваюсь.

— Ты приглашаешь меня в Русскую чайную? — в замешательстве спрашиваю я, замечая за окном этот легендарный ресторан, и едва ли не смеюсь.

— Нет, — улыбается Джек. — В другую сторону, Клэр.

Я в непонимании смотрю в противоположное окно, и сердце вдруг замирает. Это лишь мои внутренние догадки и, возможно, я ошибаюсь.

— One57? — уже без смешка спрашиваю я, переводя на Джека вопросительный взгляд. — Ты снял здесь номер?

— Идём, — отстраняется