точки и полосы — следы от зубов, какие-то были даже слишком явные — с посиневшей по контурам кожей, засосы у шеи, ключиц. Всё будто бы говорило о том, что чем меньше цена у девушки, чем более она доступна «местным» постоянным клиентам, тем больше в ней видели не человека, а услугу.

И всё же она улыбалась. Смотря на очередного незнакомца, почти не зная, что можно было ожидать от него, понимая, что с ней могут обращаться, как с куклой для утех, она всё равно продолжала… жить, а не существовать. Тот самый ожог начинался с левого бока и талии и уходил далеко за спину. Он провёл по нему совершенно случайно и тут же отстранился:

— Тебе не?..

— Не больно, — сразу ответила та. — Ты даже не представляешь, насколько он древний.

— Значит, не «на работе» получила?

— Не-а. Не смотри на меня сверху вниз — здесь порядочные клиенты. А если попадаются непорядочные — парни Марии быстро приводят их в чувства.

— Тогда откуда все эти отметины? Синяки, засосы?

— Загорелся, да? — она как бы невзначай потянулась к пуговицам его рубашки. — Мне доплачивают немного. За все эти «развлечения».

— И ты совсем не?..

— Забыл, да? Мозги — щёлк, — чем дальше, тем более тихо звучал её голос.

«Э. Джонс, — гласила первая надпись — самая глубокая. — белый, черноволосый, спортивный, метр семьдесят, боец арены. Э.Джонс — чёрный, седой, метр девяносто, худой, побирушка из Пил. Э.Джонс, — его глаза поднимались всё выше и выше, пока её пальцы ловко расстёгивали пуговицы, — белый, лысый, полноватый, метр семьдесят, охранник на Шибруке. Э.Джонс — белый, черноволосый, бывший челнок на зелёной линии, мёртв».

— Четверо, — произнёс тот, — неплохо.

— «Неплохо»? Даже не удивишься? У меня почти глаза на лоб полезли, когда я узнала от Луиса о том, что таких людей больше двух. И это только то, что я смогла найти за час.

— Найди ещё — я доплачу.

— Не-а, — Аврелия расстегнула последнюю пуговицу и повела руками по торсу.

— Почему?

— А не хочу!

— То есть разрешаешь себя кусать и давить за дополнительную плату, но не хочешь искать человека?

— А может мне приносит удовольствие, когда меня кусают!

— Но не приносит удовольствие, когда пьешь? К тому же, сама сказала, что мозги отключаются во время процесса.

— Я могу сделать исключение… — она подтянула его к себе за воротник.

Он смотрел в её глаза и понимал: нет, не сможет. Даже если она очень сильно постарается изобразить то самое исключение — то будет ложью. Ей всё ещё было максимум тридцать, а ему — пятьдесят один; от неё пахло частым душем и алкоголем, от него — золой из костра, сыростью лесов и потом; она была в хорошей физической форме, почти идеальной; а он был стар. Но было и несколько «но»: она так же была той, которой было это нужно, и он — тоже; она получила бы от того удовольствие финансовое, он — физическое; она настаивала, а он — не сопротивлялся.

— Да ладно тебе, волчонок, — одним лёгким движением жрица любви плотно прижала наёмника к себе, — твой пацан не прождёт долго, обещаю, — Аврелия получила свои деньги за ещё один час, оставшееся после процесса время осталось ей в виде чаевых.

* * *

— И ты совсем не видела, что снаружи?! — голос мальчика звучал чуть громче, чем обычно.

— Нет, — ответила она. — А что?..

В заполненном верхнем этаже метро скопилась добрая сотня человек. В основном, мужчины, но и женщины, и работники станции с охраной также были в одном большом пабе, протянувшимся вдоль на несколько сотен метров и имеющего, кроме финансовой, также тактическую выгоду — защиту. Большинство жителей Монреаля, как и всего Нового Мира не расставалось с пушками даже во сне — своя лачуга, отдалённый остров где-то у побережья, старый бункер, о существовании коего уже точно никто не знал — неважно. Однако носить ствол тем, кто проводил большую часть дня полуголым или и вовсе обнажённым, было довольно затруднительно, так что было решено, кроме основной охраны, создать защиту гражданскую — запускать тех, кто мог бы себе позволить такую роскошь, как, хотя бы, пистолет. Итог получился не плачевным, но и явно не тянул на успех — завсегдатаям барной стойки и столов было куда проще умереть, чем держать пушку ровно.

Найти Айви было на досаду трудно — он расположился в квадратной комнатушке, что когда-то была одним из многочисленных магазинчиков, а после была превращена в какое-то подобие частного зала: несколько столиков-бочек по краям узких стен, пара стульев, но всё же блаженная, в сравнении с главным помещением-тоннелем, тишина. В тот момент, когда Уильям вошёл, там было практически пусто — восемь незанятых столов на два занятых, находящихся параллельно по краям стен.

— Как «что»?! — продолжал он. — Там так красиво! Просто невероятно! Мы были в Западной Вергилие, и это просто… Это просто!..

Она рассмеялась в ответ, её смех звучал точно так же, как смех Аврелии или госпожи. Прямо напротив мальчика сидела девочка лет четырнадцати-пятнадцати, одетая в вызывающе расстёгнутую рубашку, рваные чулки и короткие шорты. «Вот, кого прислала Мария…».

Они оба поддерживали беседу очень увлечённо, не обращая внимания на окружающий мир. Айви был повёрнут лицом к внутренней стене, а присланная девочка не знала, кто и зачем стоял в двери. Немного подумав, наёмник присел за столиком сзади и решил подождать.

— Я бы… Зачем вообще сидишь здесь? Это же просто дыра…

— Дыра?

— Ну да — здесь сыро, грязно, всегда опасно, плохо пахнет — что здесь такого?

— Сам как думаешь?

— Не знаю… Вот и спрашиваю! Что, семья? Да ты бы не была здесь, будь ты с семьей! Уильям, подобравший меня пару месяцев назад, не отправил бы меня продавать те… нет — сбывать… пере…

— Торговать. Торговать телом.

— Именно! Что тебя здесь держит? Что может держать?! — уже в этот момент Уильям понял, что искусству притворятся и не говорить на личные темы ей нужно ещё поучится, а ему — как эти сами темы не задевать через больные места.

— Дурак ты, — она встала и пошла прочь.

— Но что? Что я сказал не так? Подожди!.. Уильям?

— Советую тебе остановится и