— Эндрю, стой, — на одном дыхании выпалил и, немея от ужаса, осторожно спустился вниз к решетке, стараясь не наступать на прогнившие ступеньки.

Психопаты исчезли без следа. Оказавшись внизу, неуверенно взялся за металлическую ручку и толкнул дверь вперед. Ужас реальности вновь обрушился на меня потоком отвратительной ледяной воды — охранники заперли дверь, оставив нам с Эндрю только один путь наверх. Это была ловушка…

Дергая ручку двери, со стремительно нарастающим беспокойством начинал понимать, что они специально загнали нас на лестничную площадку. Но вот какая чудовищная цель скрывалась за этим хитроумным планом, было неясно. Почувствовал, что от нервного напряжения, державшего меня цепкой хваткой уже немыслимое количество времени, мне становится физически плохо: что-то происходило у меня за грудиной, сердце болезненно сжималось и через острую боль выбрасывало кровь в артерии. Медленно повернулся к лестнице, где застыл доведенный до ужаса Эндрю. Смотрел на его изуродованное лицо, и оно расплывалось у меня в глазах. Зеленый фон прибора ночного видения пару раз мигнул и погас навсегда — аккумулятор разрядился. Медленно стянул прибор со лба, отрешенно покосившись на многострадальные окуляры: эта вещь была незаменимой…

Смотря на нее, подумал, что остался без глаз. Какой же… наивный все-таки…

— Что? — резко выпалил пациент, и молча поднял взгляд на него. — Не молчи. Не молчи, Дэвид. Ты всегда говорил что-то.

Всегда говорил что-то. Но сколько можно было еще выносить это все? За последние минут пятнадцать и рыдал, и злился, и кричал от страха… Не мог терпеть больше. Но нужно было.

— Мы должны идти, — проговорил едва слышно и бережно опустил прибор ночного видения на пол — расставаться с ним было очень тяжело, но из спасительного круга он превратился в абсолютно бесполезную ношу.

Теперь у меня не осталось ни электронного пропуска, ни способности ориентироваться в темноте. Понимая, что нужно срочно уходить, в последний раз задержал взгляд на матовых окулярах, вспомнив, как снял их с мертвого тела оперативника в подземной лаборатории. Если бы не эта маленькая вещь, давно уже был бы мертв…

Мы поднялись по лестнице наверх, оказавшись в узком темном коридоре, оканчивавшимся с одной стороны глухим тупиком. Это место было мне уже совершенно незнакомо: очевидно, здесь корпус не перестраивали, и планировка тут отличалась от знакомого мне мужского отделения. Эндрю никак не прокомментировал тот факт, что оставил прибор ночного видения, и тоже не стал ему ничего говорить. Про свои нехорошие подозрения о ловушке также умолчал. Ничего не говоря друг другу, мы двинулись вперед по коридору, пока перед нами не возник огромный темный зал, подобный актовому. В голову мне ударил неприятный запах, похожий на пары какого-то горючего.

Эндрю бездумно двинулся дальше, но задержал его: что-то подсказывало мне, что идти вперед наобум не стоило. Вместо этого, щуря глаза от почти непроглядной тьмы, осмотрел зал. Посреди него были разбросаны старые поломанные стулья и прочие обломки мебели; что же находилось по краям, было разобрать невозможно из-за кромешной тьмы — единственным источником света в этом пугающем месте были грязные замыленные окна, за которыми уже воцарилась тьма пасмурного вечера.

По периметру зала, уже на третьем этаже располагались своеобразные балкончики, огороженные деревянной оградкой. Мое внимание также привлекли две двери, расположенные в противоположном конце зала, возле которых были неаккуратно приколочены покосившиеся таблички с надписями. Тьма скрывала надпись на одной из них, но, пробежав взглядом по второй, с замиранием сердца прочитал:

«Мужское отделение».

Это был наш путь к спасению. Знал, что в мужском отделении нам уже точно ничего не будет угрожать, потому что оттуда выведу нас в административный блок. И мы спасемся! Мы спасемся! Спасемся! Спасемся!

Повернулся к Эндрю, чувствуя подъем внутренних сил.

— Сейчас мы пойдем туда, в мужское отделение. Оттуда можно будет попасть… — начал было с воодушевлением, но он резко перебил меня, закричав почти истерично.

— Не пойду туда!

— Тихо, тихо, — взял перепуганного пациента за плечи, — понимаю, с этим местом у тебя связано немало жутких воспоминаний, но сейчас это — наш единственный путь к спасению.

— Не пойду! Не пойду! Не пойду, Дэвид! Не пойду! И тебя не пущу! — хватаясь за грязные слипшиеся пряди волос, начал повторять Эндрю.

— Прошу тебя, успокойся, — стараясь говорить мягко, произнес, смотря ему в глаза, — почему ты так не хочешь туда идти?