руку несчастного пациента, и он с жутким криком отчаяния оттолкнул меня в сторону, заскочив в комнату через распахнутую настежь дверь. Упал на пол, не удержавшись на ногах, и буквально заполз в комнату вслед за ним, лишь там через немалое усилие поднявшись на ослабевшие ноги и захлопнув за собой дверь. Дыхание сбилось, и теперь каждый вдох отражался режущей болью в горле. Быстро опустив на глаза окуляры прибора ночного видения, дрожащей рукой включил его и обвел комнату мечущимся взглядом в поисках какого-нибудь прохода. Реальность заставила меня затрястись от ужаса — мое горло словно сжалось от осознания того, что мы забежали обратно в тупик, в комнату, из которой был всего один выход! Сам загнал нас с Эндрю в смертельную ловушку.

Сам пациент сидел на корточках возле стены и трясся мелкой дрожью. Понял, он ничего не станет делать для нашего спасения, как и во все прошлые разы.

— Господи… Помоги мне! Помоги! — зашептал, озираясь по сторонам и прекрасно понимая, что маньяки-охранники могут появиться в комнате в любой момент.

Но из-за панического ужаса не мог различить ничего, кроме мигавшего в углу видоискателя изображения пустой батареи. Знал, в тот момент, когда аккумулятор окончательно разрядится, наступит полная беспомощность.

За дверью послышались шаги, от которых по моей спине прополз мороз. Бросился к дрожавшему пациенту, схватив его за плечи.

— Эндрю, помоги мне! Помоги мне, умоляю! Мне не справиться с ними в одиночку! — безумно прошептал, но он лишь с диким воплем подскочил, вырвался и, пробежав до противоположной стены, вернулся ко мне обратно, снова опустившись на пол.

Теперь он еще и выдал наше укрытие своим криком, хотя тот факт, что преследователи не слишком торопились, красноречиво свидетельствовал о том, что им было прекрасно известно о тупике, в который мы себя загнали. Мы были обречены на гибель…

Понимая, что у меня нет права на ошибку, и уже опять чувствуя, как по щеке катится вниз слеза, схватил первое, что попалось под руку. Это была небольшая деревянная тумба. В этот момент меня внезапно одолел и некий приступ злости на себя. Сколько можно было позволять им всем издеваться над нами, убегать от них, прятаться по углам и щелям? Они превратили нас в забитых, затравленных жертв, срывающихся на слезы в любой ситуации, но поддерживали в таком состоянии мы себя исключительно сами.

— Попробую их отвлечь… Беги, как только сможешь, — прошептал Эндрю и, приготовив свое оружие, притаился прямо возле дверного проема.

Стоя в ожидании, вдруг ясно почувствовал грызущую ноги боль: мне давно уже казалось, что в них повтыкали раскаленные иглы. Не мог больше выносить это все, не мог. Если бы не Эндрю, которого должен был оберегать, сам уже давно сломался бы и потерял остатки разума и воли. Мой долг заключался в том, чтобы уберечь морально незрелого и слабого психически больного человека, потому что он всегда был и оставался моим подопечным. Кем был бы, если бы бросил его? Это было бы равносильно тому, как если оставил в этом аду беззащитного ребенка.

Дверь скрипнула, и безумные охранники, не заметив меня в полумраке, один за другим прошли в комнату, остановившись и вглядываясь в темноту. Понимая, что другой возможности не будет, с неистовым криком злобы, страха и отчаяния набросился на того, что стоял ближе ко мне, и, занеся над головой тумбу, с размаху обрушил удар на его широкую спину. Тумба разлетелась в щепки, и тот не удержался на ногах, повалившись прямо на маньяка.

Пользуясь секундным преимуществом, схватил Эндрю за шиворот и буквально швырнул его в коридор.

— Беги! Беги! — срывая голос, прокричал, и мы оба побежали, не помня себя от дикого ужаса.

Слыша, как преследователи поднимаются на ноги и, ругаясь, устремляются за нами, бежал, уже ориентируясь по прибору ночного видения: интуитивно понимал планировку этого заброшенного отделения, поскольку внутри оно зеркально отражало то, в котором работал, но мыслить трезво было уже невозможно. Задыхался. Что-то сжимало мое горло, словно стальные тиски, от бега и перенесенных травм голова кружилась, а ноги отказывались слушаться — был готов упасть, и упал бы, если бы не присутствие Эндрю. Человек всегда сдается и сходит с ума в одиночестве.

На первом этаже большая часть дверей была заколочена досками, и понимал, что нужно подняться на второй, потому, увидев одну из боковых лестниц, сразу потянул пациента туда. Перемещавшиеся до того совсем неспешно маньяки-охранники теперь перешли на бег.

Протолкнул Эндрю вперед и затем побежал по узкой деревянной лестнице за ним наверх, пока не услышал за спиной скрип ржавых несмазанных петель и негромкий щелчок. На бегу обернувшись, увидел, как один из психопатов медленно отходит от закрытой решетчатой двери, отделявшей лестницу от коридора. Психи ушли. Ушли?