Но все эти обвинения окажутся еще тяжелее после проходившего в эти дни XI пленума Союза советских писателей СССР, где Фадеев поднял на дыбу А. Н. Веселовского.

В. Я. Пропп – следующий

12 июля 1947 г. «Литературная газета» напечатала статью филолога С. Лазутина[1650] «Реставрация оживших теорий», в которой к низкопоклонникам причислялся еще один профессор филологического факультета – Владимир Яковлевич Пропп:

«…Советские фольклористы вскрыли несостоятельность утверждений формалистов, видящих в произведениях фольклора не определенное идейное содержание, а лишь деформацию отдельных поэтических формул и композиционных схем. ‹…› Однако отдельные фольклористы до сих пор с удивительной беспечностью относятся к фольклору и к судьбам своей науки и под маркой “научных трудов” иногда печатают всякого рода вредные домыслы.

Так, Ленинградский университет в 1945 году вместе с рядом очень ценных и интересных работ издал путаные, формалистические и философски ошибочные “труды”фольклориста профессора В. Проппа – книгу “Исторические корни русской волшебной сказки” и статью “Специфика фольклора” (“Труды юбилейной научной сессии”, Л., 1946). ‹…› В противоположность марксистскому пониманию историзма в науке, требующему рассмотрения явлений в их взаимосвязи, в их непрерывном движении, изменении и развитии, проф[ессор] Пропп механически разрывает понятия генетического и исторического изучения фольклора»[1651] и т. д.

С появлением этой статьи относительному спокойствию В. Я. Проппа пришел конец: будучи хоть раз удостоенным нелестного внимания советской печати, нужно было долго отмываться…

Кроме того, масла в огонь добавляла и хвалебная рецензия на книгу В. Я. Проппа, принадлежавшая перу «попугая Веселовского» В. М. Жирмунского, напечатанная в майском номере журнала «Советская книга»[1652], выходившего в издательстве ЦК ВКП(б) «Правда». Именно этой рецензии досталось в разгромной статье Б. И. Александрова[1653], напечатанной в газете «Культура и жизнь» 10 декабря 1947 г.:

«Откровенное восхваление традиций европейской буржуазной науки о фольклоре и своеобразный призыв следовать им находим мы в рецензии В. М. Жирмунского на книгу В. Я. Проппа “Исторические корни волшебной сказки” (“Советская книга” № 5). Научной базой современной фольклористики В. М. Жирмунский считает труды так называемой антропологической школы английских этнографов и фольклористов (Гартленда, Лэнга, Фрезера) и акад[емика] А. Н. Веселовского. Задачей советских фольклористов, с точки зрения Жирмунского, является доведение до конца дела, начатого англичанами и продолженного Веселовским. Жирмунский не понимает, что советская наука по-новому, принципиально иначе, чем буржуазная фольклористика, решает проблемы народного творчества. Унижая нашу науку, он расточает похвалы книжкам Проппа, в которых тот полностью следует буржуазным теориям его иностранных предшественников.

В. Жирмунский вспоминает о книге Проппа “Морфология волшебной сказки”, изданной в 1928 г. (кстати, при ближайшем содействии… В. М. Жирмунского). Критика этой книги, как типично формалистской, уже стала достоянием учебников по фольклору. Жирмунский пытается реабилитировать книгу и новую книгу Проппа “Исторические корни волшебной сказки”, изданную Ленинградским университетом, рассматривает как естественное продолжение ее.

В. Пропп игнорирует живое многообразие фольклора, пренебрегает богатством его идейного содержания. В своей новой книге он пытается доказать, что единым “историческим корнем” всех замечательных народных сказок, поэтически выражавших великие идеалы творческого труда и борьбы народов, является обряд “инициации” (т. е. посвящения юноши родового строя, достигшего совершеннолетия). Пропп пытается доказать, что все сказки русского народа имеют свои корни в сказках народов Европы, что русские авторы поэтических народных сказок только повторяли мотивы немецких, французских и других сказок. Жалкая, убогая теория, основанная на неуважении к творческому богатству нашего народа!»[1654]

Критика В. Я. Проппа была продолжена в конце декабря 1947 г. в журнале «Октябрь» в рамках так называемой дискуссии о Веселовском.

Позволим себе в качестве отступления привести мнение О. М. Фрейденберг о рецензии В. М. Жирмунского:

«Вчера я прочла статью о Проппе Жирмунского в “Советской книге”. Наука, состоящая из одних рецензий!

Меня не может задеть ни человек, ни явление, которого я не уважаю: травля, нападки, публичное советское обвиненье; или то или иное поведение лиц вроде Мещанинова или Жирмунского, – людей завистливых, продажных и патологически тщеславных. Не они поражают меня, эти стоки советских академических нечистот. Но жизнь всегда меня поражает. Мой ум обобщает ничтожные явления, видя в них голос целой эпохи.

Жирмунский, который был мистиком, формалистом, вульгарным социологом, который десять лет агрессивно воевал с Марром и защищал самые реакционные и глупые западные теории; Жирмунский, бежавший во время войны от германистики, от великой немецкой культуры к нашим узбекам и казахам, Жирмунский – патриот и проповедник “братских национальных культур”, в 1947 году, получая зарплату в институте Марра, не может не рыцарствовать с именем “палеонтология” на устах. Но у него трудная позиция. Он, в отличие от прочих, всегда “искренен”, всегда “осознает” и “вдумчиво” учится новым ударам по голове. Он “конъюнктурщик” по призванию, от души. И потому ему остается одно: одевая платье Сидорова, говорить, что Сидорова на свете нет. ‹…›

Возможно, что где-нибудь и поместила бы грызню с Жирмунским. Но двадцать лет я терплю поношенья науки, чтоб только не осквернить свое перо политическими сталинскими чернилами. Когда прорабатывали Жирмунского и поручили мне выступленье против него, я, несмотря на “недопустимость” такого отказа, не пошла на подлость»[1655].

О статьях В. Сидельникова, С. Лазутина, да и об обстановке на факультете перед началом нового учебного года писал профессор М. К. Азадовский:

«Теперешние рецензенты очень мало считаются с тем, что написано, и нимало [не] сумневаясь, приписывают автору все, что хотят. Вот пример: рецензия в “Литгазете” на книгу Проппа. Пропп писал о том, что фольклор “не отражает действительности непосредственно”, а более сложным путем. Боясь, чтоб его не поняли неправильно, он заставил слово непосредственно отпечатать чуть ни не аршинными знаками, – и все-таки невежественный мальчишка, который писал рецензию, упрекает его в том, что, по его мнению, ф[олькло]р не отражает действительности.

Из сплошных передержек, искажений, а порой и выдумок состоит статья Сидельникова обо мне. В ней нет ни одного слова правды; даже более того, обращено против меня все, что введено в науку мной и стало ее прочным достоянием после моих работ: место в фольклористике Добролюбова и Чернышевского, новое понимание фольклоризма Белинского, мысль о связи истории науки о фольклоре с историей общественного движения, – все это впервые установлено мной. Статья имеет настолько клеветнический и лживый характер, что вызвала общественный протест. Московские фольклористы написали коллективное письмо по этому поводу в редакцию “Лит[ературной] газ[еты]”, сообщив копию в ответственные и авторитетные организации. Я