царем в санях ехал полицмейстер полковник А.И. Дворжицкий, за ним – начальник стражи и другие сопровождающие лица. К искреннему моему удивлению, в списках свиты не нашлось ни одного врача. Возможно, это и определило трагический финал происшедшего. Экипаж государя по Большой Итальянской улице (многие годы в советское время она носила имя Ракова) подъехал к Михайловскому дворцу. За чаем речь зашла о 4 марта, когда Совет Министров должен утвердить проект реформ. Государь, как вспоминала впоследствии Екатерина Михайловна, был уверен в успехе. После получаса пребывания у сестры, в четверть третьего, государь, садясь вновь в карету, сказал кучеру: «Тою же дорогою – домой.» Карета по Инженерной улице помчалась к Екатерининскому каналу…

Кратко охарактеризуем место происшествия. Набережная канала тянется от Невского проспекта до реки Мойки. Если двигаться в этом направлении, направо от набережной отходят две улицы – Большая Итальянская и Инженерная. От угла последней до Театрального моста (этот мост в советское время носил имя убийцы Александра II – Гриневицкого) расстояние – около 500 м. Справа на набережной находились здания дворцового ведомства и ограды. Летом и осенью по проезжей части набережной ходили конки, в связи с чем на ней были проложены рельсы. Зимой, когда их заносило снегом, движение прекращалось. Следует сказать, что террористы использовали два обстоятельства: первое – точность и пунктуальность царя, обычно двигавшегося по одним и тем же маршрутам в установленные часы; второе – узкое пространство проезда на набережной, затруднявшее маневры кареты…

Руководившая бомбометателями Перовская заняла свой пост на противоположном от Михайловского дворца берегу канала, напротив Инженерной улицы. В момент отъезда экипажа государя от подъезда она махнула белым платком находившимся по маршруту следования Александра Николаевича террористам – метатели бомб стояли по набережной на расстоянии 30 шагов друг от друга. Карета повернула направо на набережную и ехала так быстро, что казаки конвоя пустили лошадей вскачь. За несколько минут до трагического происшествия молодой невзрачный человек маленького роста, в осеннем драповом пальто и шапке из меха выдры, Рысаков, медленно прогуливался, не глядя по сторонам, по краю набережной. Как только карета царя поравнялась с ним, он мгновенно швырнул вдогонку ей свой сверток – раздался страшный удар. Случайный прохожий, военфельдшер В. Горохов, показал на следствии, что неизвестный мужчина, находившийся в шести шагах от него, в момент проезда экипажа бросил под его колеса какой-то белый узелок. В ту же секунду под каретой произошел взрыв, ее приподняло над землей и все заволокло густым облаком белого дыма. Задняя стенка кареты оказалась разбитой, а на месте происшествия возникло воронкообразное углубление (в аршин глубиной и такого же диаметра) на проезжей части. В момент взрыва погибли казак конвоя А. Малеичев, юный разносчик Н. Захаров, тяжело ранены были несколько человек. Покушавшийся в этот момент быстро пробежал мимо Горохова с криком: «Держи! Держи!» Военфельдшер и стоявший поблизости городовой В. Несговоров бросились за убийцей. Задержанию его способствовал дорожный рабочий, скалывавший лед на набережной. Он бросил свой лом под ноги убегавшему, тот споткнулся, упал и был схвачен. Неизвестного и державших его мгновенно окружили люди. В этот момент, обращаясь к кому-то в толпе, он крикнул: «Скажите отцу, что меня схватили!» Это был сигнал подельникам. Подоспевшая охрана обнажила шашки, охраняя преступника от увеличивавшейся толпы. Полицмейстер, подойдя к нему, вынул у преступника револьвер из-за борта застегнутого пальто, а также взял у одного из солдат кинжал, который ранее был отобран у покушавшегося (Дворжицкий А.И., 1913).

Все стекла кареты оказались разбитыми. Нижние части филенок кузова совершенно отделились, обнажив пружины сидений. Несущая их рама была изогнута[197]. Проведенная в период следствия экспертиза установила, что была полная техническая возможность государю продолжить свой путь в этом же экипаже, однако император предпочел выйти из него. Перекрестившись, он обратился к подбежавшему А.И. Дворжицкому с вопросом, схвачен ли преступник. Получив утвердительный ответ, Александр Николаевич, мягко отстранив П.Т. Кулебякина, командира казачьего эскадрона, пытавшегося убедить его вернуться в карету, вышел на набережную. Государь медленно прошел расстояние около 30 шагов, отделявшее его от задержанного, остановился перед ним, оглядел, спокойно произнес: «Хорош! Что тебе нужно от меня, безбожник?» На вопрос свиты: «Ваше Величество не ранены?», – Император ответил: «Слава Богу, нет». Покушавшийся Рысаков, понимая, что произойдет дальше, улыбнувшись (! – Ю.М.), произнес знаменитые слова: «Слава Богу? Смотрите, не ошиблись ли?»

Царь наклонился над лежавшим в луже крови умиравшим мальчиком, перекрестил его и медленно пошел вдоль ограды набережной в сторону Театрального мостика, к эпицентру взрыва, чтобы осмотреть его. В этот момент, по показаниям свидетелей П. Павлова и В. Горохова, неизвестный мужчина лет 30, стоявший боком, прислонясь к решетке, ограждавшей канал, бросил под ноги императора какой-то предмет. Он упал у левой стопы государя. Вновь прогремел взрыв, на высоте человеческого роста образовался клубящийся шар дыма, вверх взметнулся столб из снега, дорожного мусора. Двинувшись вслед за царем, не пройдя и трех шагов, обер-полицмейстер А.И. Дворжицкий был оглушен новым взрывом, обожжен, ранен и свален на землю. От момента первого покушения прошло 4–5 минут. Со слов уцелевших очевидцев, когда дым рассеялся, место происшествия напоминало собой поле боя: более двадцати человек, истекая кровью, в разных позах лежали у тротуара и на мостовой. Некоторые пытались ползти, другие выбирались из-под лежавших на них тел. Снег был покрыт кровью, фрагментами одежды и человеческих тел. Слышались крики и стоны…

В момент взрыва государь и стоявший рядом с ним офицер упали вперед и вправо. Шинель Александра в верхней части сползла на землю, а низ ее оказался закинут кверху, практически вся ткань была повреждена. Государь вследствие тяжелой травмы обеих ног оставался недвижим, опираясь руками о землю, спиной – о решетку набережной. Ноги его были обнажены, из многочисленных ран струилась кровь, заливая снег. Левая стопа была практически полностью отделена. Против монарха в таком же положении лежал его тяжело раненый убийца. В этот момент к государю пробился брат Михаил и опустился возле него на колени. Александра II бережно положили в сани А.И. Дворжицкого, в которые сел также раненый П.Т. Кулебякин. Он бережно поддерживал ноги государя, приподняв их кверху, чтобы уменьшить потерю крови. Очень характерны его воспоминания, так как в момент взрыва он находился на расстоянии около 10–15 метров от государя и лицом к нему: «…придя немного в себя, но все еще оглушенный и чувствуя сильную головную боль, я побежал бессознательно по направлению к царскому экипажу, с шинелью, истерзанною в клочки, с оторванною саблею, без шапки и без неизвестно куда с