я имею в виду Америку и Китай. Напомните ему, что затеянная Тодзио война скоро кончится, а Россия останется Россией, сведения вы можете получать через адъютанта начальника японской военной миссии в Харбине Маедо…»

При таких обстоятельствах полковник Свенсон попал в Харбин.

— С Исии я встречался два раза, после большой паузы добавил Свенсон. — И имею некоторые агентурные данные…

— Видите ли, полковник, сбор агентурных данных не входит в функции военной комендатуры, — проговорил комендант. — Что вам угодно от меня, как от коменданта?

— В Японии высадился наш десант, — быстро, с окрепшей надеждой, заговорил Свенсон. — Помогите мне оставить советскую зону и разрешите добраться в Японию.

— То есть вы хотите передать «некоторые агентурные данные» не Чан Кай-ши, а в свой штаб? — с заметной иронией спросил его комендант.

— Не потому, господин генерал, — сухо возразил Свенсон, вставая в позу оскорбленного. — Я — американец!

— Работавший на Чан Кай-ши?.. Вот в этом-то я и не уверен, — в раздумье проговорил комендант.

Свенсон почувствовал легкий озноб. «Неужели я свалял дурака, что пришел к нему?» — сожалел он.

— Я не уполномочен решать вопрос о вашем выезде в Японию самостоятельно, — заключил комендант. — Сегодня в Харбин прибывает главнокомандующий войсками Дальнего Востока, я доложу о вас…

* * *

Было 10 часов утра 2 сентября 1945 года: 20-й год эры Сева — «эры света и мира».

На внешнем рейде Иокогамского порта дымила союзная морская армада. В ее составе насчитывалось до десятка линкоров, три сотни миноносцев и более мелких боевых кораблей.

Генерал Умедзу в окружении офицеров армейского командования стоял у причала и молча смотрел на слабые дымки эскадры «бесчестья».

В 1854 году с этого места так же наблюдал 13-й шогун Ийезада за кораблями «непрошенного гостя». Тогда в гавань вошел флот американского коммодора Перри и принудил императора Комеи заключить соглашение о дружественных и торговых отношениях. Но эти «дружественные» отношения уже через десять лет привели к ожесточенной бомбардировке кораблями англосаксов города. Кагосима и порта Симоносеки. С этого места японский народ в ответ неистово кричал «Долой!» — «Долой, иностранцев и иноземную культуру!»

Спустя 91 год американские атомные бомбы разрушили Нагасаки и Хиросиму.

Умедзу спокойно ожидал часа подписания акта о безоговорочной капитуляции. Рядом с ним, постукивая деревянным протезом о бетон, нетерпеливо прохаживался министр иностранных дел Сигемицу. Одряхлевшего дипломата сопровождали два секретаря. Министр и оба секретаря были одеты во все черное, траурное. Это до некоторой степени отвлекало Умедзу от тягостных мыслей.

Начальник генерального штаба видел, как от пристани отвалил миноносец «Тейлор» с корреспондентами почти всех стран. Вслед за ним отошел миноносец «Буконан» с советскими представителями. Их было трое; словно подчеркивая могущество своей страны, — высокие, широкоплечие, дородные. Сейчас у барона они не вызывали ничего, кроме простого любопытства.

Наконец, к причалу подошел старый, словно нарочито испачканный катер. Генерал понял, что утлое суденышко предназначено для них. Не ожидая приглашения, он первым направился к катеру.

Миновав волнорезы с маяками, катер вышел на внешний рейд. Вытянувшись огромной дугой, военные корабли оставались неподвижны на спокойной глади моря. Зрелище было внушительно и подавляюще.

Крохотный катер приблизился к борту линкора «Миссури». По бесконечно длинному прыгающему трапу Умедзу поднялся следом за Сигемицу на палубу. Внешне генерал казался совершенно спокойным, даже равнодушным. Он небрежно окинул палубу и остановился рядом с тяжело дышавшим, поддерживаемым под руки секретарями, министром.

На палубе даже сейчас тесно стояли зенитки. Словно не доверяя тишине, они выжидали появления из-за облаков японского «священного ветра» — камикадзе. В середине, на свободном клочке, возвышался накрытый зеленым сукном стол. Неподалеку от него стояла Макартур. По бокам генералы — Уэйнрайт, десятью днями раньше освобожденный из плена русскими войсками из Мукденского лагеря, и Персивалл, также, находившийся до этого времени в японском плену. «Поблагодарили они хотя своих спасителей?» — иронически подумал Умедзу. На его лице скользнула гримаса, пренебрежения.

Дальше у орудий, в белых трусах, таких же безрукавках и туфлях стояли представители Англии. Их возглавлял адмирал Брюс Фрезер. За ними китайцы, французы, канадцы. По другую сторону стола — русские голландцы, австралийцы, новозеландцы.

К столу вышел гладко прилизанный, сухой и желтый корабельный священник. Он предложил обнажить головы в память погибших героев. Потом заговорил тихо, нараспев, тыча пальцем в сторону японцев.

— Мы являемся свидетелями того, как те люди, которые не любят войну, победили тех, кто любит войну, — зашептал рядом стоявший с Умедзу полковник перевод священника.

Но генерал чуть заметным движением остановил его. Умедзу не интересовали процедурные речи. Он собрал свое внимание только тогда, когда Сигемицу предложили подойти и подписать акт о капитуляции.

Министр слишком долго читал документ сперва на японском, потом на английском языках, наконец достал ручку. Черкнув несколько иероглифов, он остановился и принялся встряхивать ручкой, но в ней не оказалось чернил. По палубе прокатился тихий смех. Умедзу косо взглянул на одного из секретарей министра. Поняв его, тот приблизился к Сигемицу и с поклоном подал свою ручку.

Умедзу прочел документ только на японском языке:

1. Мы, действуя по приказу и от имени императора, японского правительства и японского генерального штаба, настоящим принимаем условия декларации, опубликованной 26 июля в Потсдаме главами правительств Соединенных Штатов, Китая и Великобритании, к которой впоследствии присоединился и СССР, эти четыре державы будут в дальнейшем именоваться союзными державами.

2. Настоящим мы заявляем о безоговорочной капитуляции союзным державам японского императорского генерального штаба, всех японских вооруженных сил и всех вооруженных сил под японским контролем вне зависимости от того, где они находятся.

3. Настоящим мы приказываем всем японским войскам, где бы они ни находились, и японскому народу немедленно прекратить военные действия, сохранять и не допустить повреждения всех судов, самолетов, военного и гражданского имущества, а также выполнять все требования, которые могут быть предъявлены верховным командующим союзных держав или органами японского правительства по его указаниям.

4. Настоящим мы приказываем японскому императорскому генеральному штабу немедленно издать приказы командующим всех японских войск и войск, находящихся под японским контролем, где бы они ни находились, безоговорочно капитулировать лично, а так же обеспечить безоговорочную капитуляцию всех войск, находящихся под их командованием.

5. Все гражданские, военные и морские официальные лица должны повиноваться и выполнять все указания, приказы и директивы, которые верховный командующий союзных держав сочтет необходимым для осуществления данной капитуляции и которые будут изданы им самим или же по его уполномочию; мы предписываем всем этим официальным лицам оставаться на своих постах и по-прежнему выполнять свои небоевые обязанности, за исключением тех случаев, когда они будут освобождены от них особым указом, изданным верховным командующим союзных держав или по