Шрифт:
Закладка:
Глаза Атриуса открылись. Посмотрел прямо на меня. На долю секунды мы оба застыли, внезапно осознав друг друга. Затем, сделав движение, столь стремительное и странно грациозное, что оно показалось мгновенным, он встал, олень дергался на земле у его ног.
Кровь стекала по его подбородку и покрывала голую грудь, резко выделяясь на фоне холодной бледности его кожи в лунном свете.
— Что ты здесь делаешь? — Он был, как всегда, немногословен, но его голос был немного горячим от гнева, который мерцал в центре его присутствия, но был быстро подавлен.
— Гуляю, — сказала я.
Он вытер кровь со рта тыльной стороной ладони, хотя в основном просто размазал ее по лицу.
— Возвращайся в палатку, — сказал он.
— Зачем? Когда все остальные, похоже, празднуют? — Я наклонила голову в сторону оленя. — Пируют?
— Именно поэтому ты должна быть подальше. — Его глаза сузились, как будто в осознании. — Эреккус оставил тебя одну?
О, у Эреккуса будут неприятности.
Я сделала шаг ближе, любопытствуя, и Атриус так резко отпрянул назад, что чуть не споткнулся о груду камней, словно пытаясь убежать от меня.
Это заставило меня приостановиться.
Он быстро взял себя в руки, так быстро, что кто-то другой, возможно, и не обратил бы на это внимания, но я видела этот… этот страх. Не меня, конечно. Не совсем.
Я внимательно наблюдала за ним, пытаясь уловить то присутствие, которое он так тщательно оберегал. Его грудь тяжело вздымалась и опускалась. Нос дергался.
Голод. Он был голоден.
— Возвращайся в палатку, — сказал он. — Оставайся там до утра.
— Что происходит сегодня вечером? Это… фестиваль? Ритуал?
Он почти рассмеялся.
— Ритуал. Нет, ритуалами занимаются только такие, как ты.
— Тогда что это?
— Это фестиваль в Доме Крови, посвященный рождению нашего королевства. Он проходит раз в пять лет, под растущей луной, ближе к весеннему равноденствию.
— Каждые пять лет, — заметила я. — Должно быть, это что-то особенное. — Немного подумав, я добавила: — Может, и нет, учитывая, сколько лет в жизни у вашего рода.
— Это особенное, — огрызнулся он. — А они…
Он бросил нечитаемый взгляд назад, на лагерь — костер и окружающих его воинов. В горле у него клокотало, потом он снова повернулся ко мне. Он снова вытер рот, похоже, сразу осознав, как он выглядит — полуголый, весь в крови.
— Возвращайся в свою палатку, — повторил он. — Это приказ.
Приказ? Он сказал мне эти слова с такой непринужденной властностью. Я вздрогнула, не желая этого, слишком отчетливо вспомнив, как в последний раз они были сказаны в мой адрес — в ту ночь, когда я была так близка к тому, чтобы убить того, кто стоял сейчас передо мной.
Я склонила голову, почти не скрывая сарказма в этом движении.
— Очень хорошо, командир. Я оставлю тебе наедине с твоей… — Я наклонила подбородок, указывая на лежащий на земле труп оленя, и моя бровь дернулась. — …трапезой.
Я отвернулась. Он смотрел, как я ухожу, не двигаясь. Ткачиха, он был способен быть очень… неподвижным. Не только его тело, но и его присутствие. Его внутренняя сущность. Я чувствовала, что под поверхностью этого спокойствия что-то колышется, словно зверь, не дающий даже ряби на стеклянной поверхности воды, но я не мог даже приблизиться к этим теням.
— Остерегайся любопытства, провидица, — позвал он меня. — Это опасная вещь.
Я приостановилась, обернулась. Улыбнулась ему.
И вот он — всего лишь намек. Единственная дымка на фоне непроницаемой бархатной черноты его присутствия:
Блеск интереса.
Осторожно, командир.
Я улыбнулась ему.
— Так и есть, — сказала я и продолжила свой путь.
Я была намерена подчиниться приказу Атриуса, хотя, признаться, немного обиделся на него из принципа. Но мне также нравилось оставаться в живых, и его совет держаться подальше от орды воинов-вампиров в ночь, посвященную пьяным, бредовым пиршествам, казался объективно мудрым.
Однако я собиралась сделать небольшой крюк.
Теперь, когда Атриус поймал меня, у меня было мало времени, и я была уверена, что днем меня наверняка будет охранять Эреккус, так что мне нужно было действовать быстро. Когда мы прибыли в эту местность, я заметила неподалеку пруд — на самом деле он больше походил на скопление мутной стоячей воды после ливня, но я возьму то, что смогу получить. При необходимости я мог бы добраться до Арахессена через камень, но это был куда более неподатливый, не поддающийся обработке элемент, и я так и не смогла овладеть им так, как многие из моих сестер. Крепость была задумана как вершина нескольких мощных нитей по всей Глаэи, соединяющих ключевые элементы по всей стране. Таким образом, Сестра могла связаться с Крепостью практически из любого места, лишь бы там проходили эти энергетические жилы.
Я быстро подошла к пруду и опустилась возле него на колени, вода липла к коленям сквозь юбки. Я торопливо начертила на песке несколько сигилов и опустила руки в грязь, позволяя мутной воде покрыть их.
Я позволила себе упасть вперед. Вперед.
Вперед…
Нити собирались здесь. Сквозь воду я чувствовала, как они тянутся во все стороны. Всегда было легко найти ту, которая приведет меня к дому — она всегда ощущалась близкой и теплой, словно вибрировала на более высокой частоте.
Я потянулась к этой нити и потянул…
Прошла секунда, потом две. Я ждала. Я чувствовала Крепость, но, возможно, никто из присутствующих не мог со мной поговорить. Я сдержала желание проклясть себя, так как секунды превратились в минуты. Я не была уверена, когда в следующий раз мне удастся сбежать вот так.
Но я облегченно выдохнула, когда передо мной, словно спроецированное на поверхность воды, появилось лицо Зрячей Матери.
— Силина, — сказала она. — Расскажи мне, что ты видишь.
В общении Зрячая Мать была доброй и теплой, но пока мы выполняли задания, у нее не было времени на любезности. Это было нормально. У меня тоже не было.
— Я попала в армию завоевателя, — сказал я ей. — Меня взяли в провидцы.
В обычной ситуации способ, с помощью которого я выполнил эту задачу, не имел бы значения для Хранилища. Но для Арахессена эта деталь была важна.
— Было трудно заставить его принять меня, — продолжила я. — Он узнал во мне Арахессена, и я сказала ему, что являюсь сбежавшей Сестрой. Он предложил мне защиту
