— Я быстро.

— Нет. Он не принимает незваных гостей.

— У меня было еще одно видение. Оно очень важное. Оно влияет на нападение.

Эреккус выглядел раздраженным.

— Чушь. Ты лжешь.

— Доверяет ли тебе Атриус, чтобы решить, что это правда? Думаю, он будет недоволен, если отправится в поход без этой информации, только потому, что ты принял одностороннее решение, которое не должен был принимать.

Эреккус долго молчал, потом выругался, повернулся и рванул заслонку.

— Оставайся там, — приказал он. Потом через плечо добавил: — Я спрошу, но говорю тебе, что он не собирается тебя видеть. У него есть дела поважнее.

Атриус увидел меня.

Он, конечно, не был рад этому. Я чувствовала его раздражение даже под неизменным, властным спокойствием — хотя подозревала, что только потому, что он позволял мне это.

— Ты отнимаешь у меня непропорционально много времени, провидица, — сказал он, — учитывая, что мне подчиняется тысяча других воинов.

— Зови меня Силина.

Я улыбнулась. Атриус не улыбнулся. Его было трудно очаровать. Впрочем, я никогда не была очень обаятельным человеком.

— Я бы хотела отправиться с вами в поход, — сказала я. — Позволь мне сражаться с вами в Альке.

Атриус даже не поднял глаз от своего стола — если это можно было назвать импровизированным штабелем ящиков.

— Нет.

— Я твой провидец. Я бы там пригодилась.

— Я никогда не видел провидцев на поле боя, а если бы и видел, думаю, это доставило бы гораздо больше проблем, чем стоило бы.

Он был прав.

— Я обученный воин, — сказала я. — Ты сам говорил, что Арахессены — сила, с которой нужно считаться.

Он лениво поднял руку, указывая на лагерь за своей палаткой.

— У меня тысяча воинов, и все они хороши. У меня только один провидец.

Трудно было спорить с ним, когда он был так основательно прав в своих рассуждениях. Я бы приняла такое же решение на его месте. Так поступил бы любой разумный лидер.

Но мне не нужно было с ним спорить. Я могла бы сидеть, как послушный пленник, в своей палатке под охраной того, как его звали, а потом разбирать битву по кусочкам.

Но я была здесь, чтобы собрать информацию, и побыстрее. А какая информация может быть ценнее, чем увидеть, как они сражаются? Я видела это однажды — это было похоже на стену воды, разбивающуюся о берег, неизбежную и неотвратимую. Но тогда я отвлеклась. На этот раз мне нужно было разгадать их тактику. А для этого мне нужно было присутствовать при этом. Я могла узнать так много только после окончания битвы, собирая историю по крупицам из вторых рук. Гипербола и мифы быстро приелись.

Мне нужна была правда.

Сложность заключалась в том, чтобы придумать достаточно вескую причину, чтобы быть там.

Я выпустила длинный, заметно дрожащий вдох и крепко сжала руки в кулаки. Долгое время я молчала.

Это был некомфортно долгий отрезок времени, прежде чем взгляд Атриуса метнулся вверх.

— Что с тобой?

Так прямолинейно. Это было почти очаровательно.

Я наклонила голову, как бы смущаясь самой себя.

— Я не лгала Эреккусу, — сказала я, — что у меня было другое видение. Но, признаюсь, я солгала о его природе.

— Я потрясен, — безразлично сказал Атриус.

— Я видела видение о.… себе. Что Арахессены придут за мной в ночь нападения. — Я подняла голову, выпрямила спину, стиснула челюсти, словно пытаясь собрать себя в кулак. — Они не дают чистых смертей, командир.

— Это я слышал.

Я ждала, скрывая свое раздражение. Учитывая все эти разговоры о том, как важен провидец для его миссии, я ожидала, что новость о моей грядущей смерти будет воспринята с несколько большим энтузиазмом.

— Итак? — спросила я после долгого молчания. — Я могу отправиться с вами?

Он отложил перо. Поднял взгляд.

Люди склонны были считать, что Арахессен, учитывая наше состояние, не заботится о зрительном контакте, но это не так. Да, я могла почувствовать присутствие, даже не поворачивая головы в их сторону, но я чувствовала гораздо больше, когда взгляд встречался с моим. Удивительно, что я могла увидеть, когда кто-то протягивал мне свою нить. Большинство открывало больше, чем предполагалось.

Взгляд Атриуса был исключением. Это было похоже на то, как если бы острием кинжала подперли твой подбородок. Не явная угроза, но не теряющая потенциала стать таковой при самом незначительном движении.

— Я.… — Я позволила своему голосу дрогнуть. — Мне стыдно признаться, что я боюсь, командир. Это правда.

— Я не уверен, что верю в это, — сказал он.

Я ничего не могла с собой поделать — я была немного возмущена.

— Ты не веришь, что я боюсь Арахессенов? Это же просто здравый смысл, не так ли?

— Я в это не верю. — Он ткнул в меня пером. — Это маленькое покачивание подбородка. Хватит театральничать.

Мои брови слегка дрогнули.

Этот мужчина. Полон сюрпризов.

Я улыбнулась ему заговорщицкой улыбкой, словно посвящая его в секретную шутку.

— Мне очень жаль. Женщине, одинокой в этом мире, иногда нужно выступать, чтобы мужчины воспринимали ее всерьез.

Немного правды. Выступать или подавлять. Редко бывает что-то среднее.

— Это не помогает мне воспринимать тебе всерьез. — Он отложил перо и встал, пересекая комнату, чтобы встать передо мной. Я снова почувствовала, что меня осматривают — в любую минуту он может начать критиковать мою осанку.

Я выпрямила спину, как бы желая подтянуться до его роста. Конечно, это была проигрышная игра — я отнюдь не была маленькой, но он был очень высоким.

— Но я обещаю тебе, — сказала я более серьезно, стараясь придать своему голосу немного стыда и страха, — что мой страх реален. Я могу быть полезной тебе на этом поле боя, командир. Но я, конечно, ничего не смогу сделать для тебя, если Арахессены убьют меня первой.

Он посмотрел на меня, раздумывая.

— У тебя не будет телохранителей, — сказал он. — Каждый мужчина и каждая женщина со мной будут сосредоточены на своей задаче и собственном выживании. Я не попрошу никого из них поставить твою защиту выше этого.

— Я это понимаю.

— А я не уверен в этом.

Я рассмеялась.

— Ты не представляешь, что я видела. То, что я делала. Я тоже убийца, Атриус. Не стоит меня недооценивать.

Его глаза сузились. Затем он отвернулся и стал рыться в куче пакетов в углу. Когда он вернулся, у меня отлегло от сердца: он нес мой меч, который был похищен в ту ночь, когда Эреккус привел меня из трактира.

Он ничего не сказал, когда вручал мне его, и я долго сжимала его в