Ранее, на уроке родной речи, дети читали Кэндзи Миядзаву[18], поэтому темой занятия стал мир его произведений. В последнее время в школах часто размываются границы предметов и вместо того, чтобы четко разделять их, одну и ту же тему рассматривают с разных сторон. Комитет образования решил, что так обучение будет эффективнее, так что и в этой школе активно внедряли их подход.

После занятия, когда ученики разошлись по домам, Отиай собрал готовые картины в стопку и звучно постучал ей о столешницу, чтобы листы уложились ровно. Вероятно, он собирал их по классу с задних парт к передним. На самой верхней работе было изображено ночное небо, усыпанное сияющими звездами. Наверное, она принадлежала мальчику с первого ряда. Рисунки не до конца просохли, и листы слегка пошли волной, но Отиай и глазом не повел.

Он без колебаний перевернул картины. На обратной стороне каждой карандашом были указаны имя автора и номер его места. Наверняка такую инструкцию дал Отиай.

Внимательно читая имена, он начал раскладывать рисунки на две стопки. Всего в классе училось около тридцати детей. Когда Отиай закончил, справа от него оказалось шесть-семь работ – остальные отправились во вторую стопку. После этого он наконец перевернул стопку поменьше и начал рассматривать сами картины. На те, что лежали слева, он даже не взглянул и просто небрежно сунул их в конверт.

Рисунки, которые отправятся на выставку, Отиай выбирал не по качеству, а по именам учеников. Скорее всего, шесть-семь человек, чьи работы остались на столе, уже раньше хорошо показали себя в рисовании или были отличниками и звездами класса, а может, просто нравились Отиаю. В общем, выделялись среди прочих.

Вины детей тут нет – неважно, стали они любимчиками по прихоти учителя или своим трудом и талантом завоевали место среди лучших учеников. Но что насчет ребят, которые остались за бортом? Даже если они нарисовали по-настоящему хорошие картины, ярко отражающие мировоззрение Кэндзи Миядзавы, Отиай посчитает это лишь случайностью и не сочтет нужным хоть как-то поощрить и отметить подобный проблеск успеха.

«Ну и тип», – со злостью пробурчал я. Тут дверь аудитории приоткрылась.

К этому времени Отиай уже выбрал одну работу из отложенных семи и собрался подниматься с места. В дверном проеме показался Хирото Касай, который вел параллельный класс. Совсем молодой преподаватель – в школе он успел проработать всего пять лет.

– Здравствуйте! Вас ищет Юкава, это по поводу еженедельной утренней линейки. На следующей неделе она на вас, верно?

Каждый понедельник в школе проводили всеобщее собрание, которое преподаватели вели по очереди.

– Да, все так. Я как раз закончил выбирать работу на выставку. Еще успею зайти в учительскую перед началом кружков.

Отиай курировал разговорный клуб английского языка, который располагался на том же этаже, что и учительская. В нем состояло не больше двадцати человек – отличники и умницы, не доставляющие учителям хлопот. Отиай работал с ними с огромным энтузиазмом, словно то было делом всей его жизни.

В университете он специализировался на литературе, однако участвовал в кружке выступлений на английском, который основал его друг, и со временем увлекся. Изучал он язык своими силами и добился немалых успехов: его способности признавали и часто поручали ему в школе мероприятия и внеклассную деятельность, связанные с английским.

Поглядывая на часы, Отиай начал собираться. Хирото с интересом спросил:

– Кстати, как прошло знакомство с Кэндзи Миядзавой и подготовка к выставке?

– Я немало поработал, чтобы дети поняли, как связать литературу и рисование… В итоге два месяца ушло, прежде чем они смогли хоть что-то выдать, – покачал головой Отиай и коротко вздохнул. – Думаю, стоило выбрать тему полегче. Например, рисовать людей или картины на конкретные, понятные темы, как раньше. Иначе столько времени тратится в никуда.

Хирото слегка удивился:

– Но ведь так интереснее. Можно как бы взглянуть, что творится у ребят в голове, – улыбнулся он. – А позволите посмотреть, что нарисовали ваши ученики? Будет полезно учесть ваш опыт, когда к заданию приступят мои.

– Конечно.

Все равно выбор уже сделан. Отиай протянул Хирото все, включая конверт с непросмотренными работами. Тот открыл его и принялся с интересом рассматривать рисунки, то и дело восклицая в голос что-то вроде: «Ого!», «О!..» и все в таком духе.

– Какое оригинальное решение.

Отиай бросил короткий взгляд на рисунок, который похвалил Хирото. Верхняя часть бумаги была выкрашена небесно-голубым, а затем книзу цвет градиентом переходил в бирюзовый. Эта работа не была в числе тех, которые Отиай выбирал по именам, так что он видел ее впервые.

– А чья она?

Хирото перевернул листок.

– Рин Такаи, значит. Надо же.

У Такаи были какие-то сложные семейные обстоятельства, из-за чего он часто пропускал школу. Кажется, его растил дедушка. Директор попросил сильно не давить на мальчика, поэтому, несмотря на его проблемы с успеваемостью, Отиай махнул на него рукой. Рин вел себя тихо, спокойно и совсем не выделялся. Отиай считал его абсолютно непримечательным ребенком из числа тех, кто ни в чем не преуспевает.

Вот и глядя на картину, которую похвалил Хирото, Отиай подумал: «Может, она и оригинальная, но ничего выдающегося в ней нет. Хирото молод, вот его и привлекает все новое и интересное, но когда он станет старше, то поймет, что подобные проблески всего лишь случайность».

– О, и эта отличная! – Рисунок, который Хирото так и пожирал глазами, тоже был не из отобранных Отиаем. – Потрясающий выбор цветов, правда?

Отиай посмотрел на подпись к рисунку. Харука Мита все перемены проводила, уткнувшись в библиотечные книги, и заметно выбивалась из коллектива. Непохоже, чтобы над ней издевались, однако она постоянно выглядела такой замкнутой и угрюмой, что и сам Отиай не очень любил иметь с ней дело.

– Но разве не странно выбирать для звездного неба такие цвета?

Фон у рисунка был кораллово-розовый, с оранжевыми и желтыми просветами.

– Думаю, она хотела изобразить внутренний мир Кэндзи Миядзавы, – пояснил Хирото.

– Не кажется мне рисунок хорошим. Слишком уж неординарный и сложный для оценки.

– Зато как интересно размышлять о том, что за работу выберут дети, которые рисуют такие картины!

Нет уж. Жаль их, конечно, но что у Рина, что у Мита вряд ли будут широкие возможности выбирать дело жизни. Такое доступно лишь одаренным и способным людям.

– Прежде всего им не помешало бы научиться ладить с другими.

Школа – место, которое воспитывает в детях умение действовать сплоченно и вписываться в коллектив, чтобы во взрослом возрасте легко идти по жизни. В памяти Отиая всплыли лица инициативных и активных ребят, которые стояли во главе его класса. Вот их точно ждет светлое будущее. Уже сейчас они доказывали свой потенциал успехами в учебе и постами членов студенческого самоуправления или старосты класса – такие достижения лучше всего помогают оценить детей.

Однако Хирото глаз не отрывал от картины Харуки.

– Я даже завидую тому, какой безграничный выбор открывается перед ребятами. И думаю: как здорово работать там, где можно хоть как-то помочь им и направить их.

Отиай едва не прыснул: таким самонадеянным юнцом показался ему Хирото.

Когда Отиай зашел в учительскую, Юкава, преподаватель и по совместительству заведующая школы, уже его ждала.

– Вы собирались поговорить насчет утренней линейки, верно? Прошу прощения, что припозднился. Хирото хотел посмотреть рисунки учеников.

Отиай уже определился, что отдать на выставку. А Хирото, который хвалил только странные работы, похоже, сам тот еще чудак. Впрочем, учитывая, как мало у него опыта, такие промашки и отсутствие вкуса понятны. Однако его учеников немного жаль.

– О, значит, он заинтересовался рисунками! – улыбнулась Юкава.

– Как ни странно. Молодежь обычно таким не сильно увлекается, – хмыкнул Отиай, однако ответ Юкавы стал для него полной неожиданностью.

– Ну, Хирото ведь специалист, так что ничего удивительного.

– Что? Специалист?

– Ой, а вы не знали? Он с детства рисует и весьма известен у себя на малой родине. Директор упоминал, что в студенчестве Хирото получил престижную творческую премию. А недавно его приглашали в жюри на конкурс рисунков. Так что взгляд на картины у него наметан, в этом нет сомнений!

От удивления Отиай потерял дар речи. Затем он с трудом выдавил:

– Почему же он стал учителем, а не профессиональным художником?

– О, директор как-то спрашивал его о том же. Хирото сказал тогда, что каждый в чем-нибудь одарен, главное – вовремя заметить талант и направить старания в правильное русло. Поэтому