но навигация прервалась на четыре военных года. Безработный лоцман Сэмюэл Клеменс поступил в ополчение южан, однако прослужил недолго. Через месяц ганнибальский ратоборец дезертировал «за границу», на Запад, где не действовали ни грозные декреты Севера, ни жаркие прокламации Юга.

Вирджиния-Сити, территория Невада, разросшийся поселок старателей, видел Сэма Клеменса сначала в качестве искателя удачи, а затем – редактором местной газеты. Он никак не преуспел в качестве добытчика благородных металлов: невадская порода, несмотря на все усилия рудокопа Твена, казалась пустой, а серебро на его участке нашли сразу же после того, как Клеменс забросил кирку. Редактор из него получился куда лучше. Бойкая газета «Территориал Энтерпрайз», рассказывая местные новости, должна была ругать калифорнийцев – конкурентов по добыче драгметаллов и издательскому бизнесу.

Затем Марк Твен двинулся далее на запад (считается, что так редактор-острослов уклонился от вызова на дуэль), в Сан-Франциско, где было принято ругать «акул пера» из Невады. До появления «Приключений Тома Сойера» оставалось десять лет. Между газетной поденщиной и большой литературой был твеновский патент за номером 122 992 на изготовление подтяжек для брюк, «годных также для кальсон и женских корсетов».

Как писал российский биограф Твена Максим Чертанов, «Том и Гек – две грани Американского Характера, и обе землякам любы. Один – энергичный, практичный, харизматичный лидер. Другой – “невинный дикарь”, философ-“простак” с ясным взглядом, воплощенный дух Свободы…» Они, в некотором смысле, детские реинкарнации Дон Кихота и Санчо Пансы – маленькие странствующие персонажи с обостренным чувством справедливости и необходимости помощи ближнему. Да и сам их создатель посвятил немало строк собственным странствиям по всему миру, от африканских саванн до Ливадийских покоев русского царя.

Свои впечатления от многочисленных путешествий Марк Твен изложил в путевых заметках «Налегке» и «Простаки за границей». Вторая из книг имела оглушительный успех, долгое время автора знали в Америке именно как великого путешественника (к слову, Твен четырнадцать раз пересекал Атлантику). «Простаки» могли бы остаться незамеченными, если бы анонимный критик не опубликовал на книгу первую восторженную рецензию. Позже выяснилось, что этим критиком был сам Клеменс.

В начале ХХ века «Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона» сообщал: «Как торговый центр, Аннибал беспрерывно развивается; наиболее значительные обороты он производит лесом, табаком, рожью и свининой. Из общественных зданий заслуживает особенного внимания оперный театр, сооруженный в 1882 году».

Когда в зрелые годы Твен приезжал сюда, он поднимался на высокий Кардифский холм, откуда открывался особенный мир его детства: «залитый солнцем белый городок» и царственная река. На поросшем густым кустарником холме когда-то стоял домик миссис Холидей, выведенный в «Приключениях Тома Сойера» под именем вдовы Дуглас. По ночам вдова оставляла в окне керосиновую лампу, свет которой служил ориентиром для лоцманов, ведущих пароходы по Миссисипи. Теперь на этом месте высится белая башня маяка.

Мы помним захватывающую историю, как Том и Гек выслеживали злодея Индейца Джо, задумавшего ограбить и убить добрую вдову миссис Дуглас, и как в финале книги друзья отыскали в пещере сундук индейца с золотом. Сегодня в подземных сталактитовых лабиринтах провели свет, избавились от летучих мышей и водят экскурсии.

«В заключение мы отправились к Кардифскому холму, – писали Ильф и Петров, – где стоит один из самых редких памятников в мире – памятник литературным героям. Чугунные Том Сойер и Гек Финн отправляются куда-то по своим веселым делишкам. Недалеко от памятника играли довольно взрослые мальчишки. Они ничем не отличались от своих чугунных прообразов. Веселый крик стоял у подножья памятника».

Интереснейшее наблюдение о друзьях молодости оставил В. Б. Шкловский: «Когда я их вижу, я вспоминаю Марка Твена. Мне кажется, что чуть печальный Ильф с губами, как бы тронутыми черным, что он – Том Сойер. Фантаст, человек литературный, знающий про лампу Аладдина и подвиги Дон Кихота, он человек западный, культурный, опечаленный культурой. Петров – Гек Финн – видит в вещи не больше самой вещи; мне кажется, что Петров смеется, когда пишет».

Трое из братьев отца Ильфа эмигрировали в Америку, изменили фамилию на Файнсилвер и поселились в Хартфорде, столице штата Коннектикут. Илья Ильф повидался с дядями и кузинами, приехав из Нью-Йорка. Сохранилось его письмо жене: «Марк Твен, когда был уже знаменитым писателем, много лет жил в Гартфорде, и я был в его доме… Познакомился он (старший дядя Натан – Л. С.) с Марк Твеном так: в 1896 году он был разносчиком и ходил по дворам, что-то продавал, что продавал – он теперь уже не помнит. Марк Твен жил рядом с Бичер-Стоу. Они сидели оба в саду, и Марк Твен заинтересовался дядей, потому что дядя носил длинные волосы, и сразу было видно, что он из России. Великий юморист его расспрашивал о России и просил дядю заходить каждый раз, когда он будет проходить мимо со своими товарами».

Уинслоу Хомер «На пастбище» (фрагмент), 1874

Многочисленная родня Ильфа из Хартфорда, города коннектикутских янки, утратив во втором поколении российскую идентичность, расселилась по всей Америке. История, типичная для страны Юнайтед Стейтс.

В «Приключениях Гекльберри Финна» появляется пара артистичных гастролеров «Герцог» и «Король». Они в некотором смысле предтеча ильфопетровских героев: «сына турецкоподданного» и «уездного предводителя дворянства». Плутовской литературный мостик Марка Твена ведет к О. Генри, к его «благородным жуликам» Джеффу Питер-су и Энди Таккеру. Их одесскими «молочными братьями» станут Шура Балаганов и Паниковский.

Два самых известных в двадцатом веке американских писателя, Уильям Фолкнер и Эрнест Хемингуэй, назвали Твена основоположником национальной литературы. Это не мешало охранителям сто с лишним лет запрещать и изымать его книги (особенно «Приключения Гекльберри Финна») из школьных библиотек. Клеменса обвиняли в нигилизме и расизме, сквернословии и богохульстве. Подобными вещами занималась в Советской России «куратор просвещения» Н. К. Крупская: с ее подачи выкидывали из библиотек не только Платона и Декарта, но и «Курочку Рябу», «Конька-горбунка», «Муху-Цокотуху».

«Удивительное дело! – писали авторы “Одноэтажной Америки”. – Город знаменит не производством автомобилей, как Детройт, не бойнями и бандитами, как Чикаго! Его сделали знаменитым литературные герои “Приключений Тома Сойера”, самых милых и веселых приключений, существовавших когда-либо в мировой литературе… И даже самый серьезный, самый деловитый американец, когда говорят об этом всемирно-знаменитом мальчишке, начинает улыбаться, глаза у него добреют».

Как российские читатели с интересом разгадывали прототипы «Двенадцати стульев» и «Золотого теленка», так в США существует неохватная твениана. Считается, что образ Тома Сойера автобиографичен, а Гек Финн и другие мальчишки – собирательные персонажи. Бекки Тэтчер, в реальности дочь судьи Лора Хокинс, прожила долгую жизнь в Ганнибале, была замужем за местным врачом и содержала приют для сирот. Индеец Джо, по словам старожилов, был вовсе не злодеем, а известным всему городу добряком, который