После этой бодяги, называемой обезболивающим, наступил ожидаемо беспощадный отходняк. Я лежала на животе, чуть не воя, носом уткнувшись в большую, мягкую, пахнущую Ланкмиллером подушку.

Сам Кэри большими шагами мерил кабинет, говоря с кем-то нарочито негромко, плотно прижав телефон к уху. Я наблюдала за ним краем глаза, стараясь, чтоб не заметил. Подсознательный страх потерять его из виду странно мешался с желанием никогда в жизни больше его не видеть. Весь его вид, его запах, исходящий от подушки, глубокий, намеренно приглушённый голос, всё это вызывало во мне странное зудящее чувство ненависти, будто горсть тяжёлого острого льда высыпали мне за шиворот и теперь от этого колотит мелкая изнуряющая дрожь.

– Надо же… Некоторые оргазм так талантливо не симулируют, как ты сон, – задумчиво заключил мучитель, склоняясь надо мной по окончании своей приватной беседы, – хватит притворяться, сходи вниз, возьми таблеточку и возвращайся.

Я неохотно и тяжело села, уставившись Кэри прямо в глаза исподлобья. Это было большой ошибкой, потому что Ланкмиллер тут же невозмутимо встретился со мной взглядом. Все споры и обвинения из меня как будто битой вышибло, остался только липкий холодный страх, мешавшийся с неприязнью. Предложение покинуть его апартаменты, хотя бы даже ненадолго, я приняла с радостью. На обратном пути долго думала, стоит ли возвращаться. Может, пойти лучше к себе в комнату на двоих и снова завалиться спать? Потом сошлюсь на больной бред… Меня ещё от того отравления не полностью откачали.

Мне помешал страх. Он уже стал частью меня, жил, дышал вместе со мной. Боль… очень дисциплинирует. Мысль о том, что произошедшее со мной будет повторяться снова и снова, – пугала. Вряд ли хоть кто-то станет разбираться, насколько оправданы мои действия. Какое это имеет значение, если они идут вразрез с приказом. И я поднялась обратно на второй этаж. В апартаменты Кэри.

Застав в его кабинете Генриха, я еле подавила желание выскочить обратно за дверь, но Ланкмиллер властным жестом пригласил внутрь. В присутствии начальника охраны я ослушаться не посмела. Прижалась к двери, всем сердцем желая, чтоб меня было не заметно, но взгляды обоих мужчин, как назло, обратились ко мне.

– Здравствуй, Кику, – явственно ядовито произнёс Генрих, намекая на то, что я бы в знак уважения первой должна его поприветствовать.

– Здрасьте. Как ваше плечо, не болит?

Кэри усмехнулся краешком губ, проницательно уловив ответный намёк. Начальник охраны остался непроницаемым.

– Ладно, что делать с Норой? Особые пожелания будут? – поинтересовался Генрих, возвращаясь, видимо, к прерванному мной разговору.

– Поставьте ей клеймо и отпустите, – беспечно махнул рукой Кэри явно уже без желания продолжать беседы на эту тему.

Меня внутренне передёрнуло. Та картинка, которая сложилась в голове от упоминания её имени и клейма, требовала времени, чтобы её переварить.

Ужас оказался плохой приправой, и я чуть было не согнулась пополам, стоя прямо там, у входа в кабинет, прижавшись к двери. Значит, это была Нора. Но и наказание он для неё подготовил… Выгнать наложницу из поместья, без денег и документов, с клеймом. Он не оставил ей даже шанса. Он обрёк её на беспросветное отчаяние и мучительную смерть.

С такими власти не церемонились, но никогда не убивали сразу. Все ведь любят зрелища.

Ланкмиллер был расчётлив и нечеловечески жесток. Нора перешла черту, убив человека, и не мне судить Кэри за его решение, потому что кроме него никто и никогда не узнает, сколько у него отняли. Но от одной мысли, что это могло случиться со мной, останавливается сердце.

Генрих, поклонившись, вышел.

– Ну что, жизнь налаживается? – мне на плечо опустилась тяжёлая рука хозяина, ещё ничего не успев сообразить, я на автомате попыталась вывернуться из хватки, но в ответ на это Ланкмиллер только сильнее притиснул меня к себе, сжал в объятиях.

– Да ладно тебе… – потёрся своей щекой о мою. – Как котёнок дикий.

– Ты бриться хоть когда-нибудь собираешься? – поинтересовалась я, покосившись на его щёку. Царапает.

Он мерзко хихикнул.

– Что? Больше не вырываешься?

Я булькнула в ответ что-то не совсем разборчивое. Из всех его прикосновений это было самым приятным. Если «приятный» вообще подходящее слово для характеристики. И это очень… сбивало с толку.

– Нравится, когда так делают? – он повторил, но уже куда более медленно, с чувством, и это окончательно смешало в кучу все мои мысли, кончики ушей обожгло. – Это кошачья ласка, – заключил Кэри и тут же добавил: – У меня есть для тебя сюрприз.

Он наконец отстранился и с совершенно непроницаемым лицом полез в ящик стола. Я наблюдала за ним чуть ли не с трепетом ужаса, затаив дыхание. Вряд ли Ланкмиллер сейчас выудит оттуда что-то хорошее с таким-то нездоровым энтузиазмом. Не угасала надежда, что, может, он вибратор какой-нибудь считает достойным сюрпризом или наручники.

Но оказалось, он готовил совсем другое. В руке у мучителя мелькнула красная «корочка», и у меня тут же пересохло в горле. Секунду, это…

– Паспорт?!

– Не обольщайся, он фальшивый, – усмехнулся мучитель. Удивительно, что он сказал мне об этом сразу, а не поиздевался вдоволь перед этим. Было бы очень на него похоже.

Я на миг задержала дыхание, раскрывая переданную мне корочку. Сюрпризы только начинались на этом.

В графе «Имя» чёрным на фоне светло-голубых полосочек, словно приговор, было проштамповано: «Кику». Следом за ним, строкой ниже: «Ланкмиллер». Я почувствовала себя конченым идиотом, которому совершенно вздурили голову.

– Л-ланкмиллер?! – подняла на него глаза. – Ты записал меня под своей фамилией?

– А в чём ты видишь проблему? Ты же моя собственность, – Кэри равнодушно пожал плечами. Ах ты господи, лучше бы я не спрашивала. – Мне нужно уехать в Витто, есть дела в головном офисе. Это может затянуться, поэтому ты составишь мне компанию.