мое тело окончательно выбило меня из сознания и ослабло.

* * *

Иногда по ночам мне снился один и тот же сон, то был отвратительный и самый неприятный кошмар в моей жизни. В нем я видела саму себя и свой главный страх — будущее, которого никогда не хотела достигнуть.

Маленькая девочка бежала по огромному коридору, увешанном портретами с безликими лицами незнакомых, но таких похожих на нее темноволосых женщин. Ноги ее заплетались, туфли и надетые под них носочки сползли, а щеки из-за продолжительного суматошного бега стали красными. Ей было трудно дышать. Легкие, как и ноги, уже отнимались и горели огнем, но она все равно продолжала бежать и продолжала. Все те женщины, что были изображены на висящих вдоль стен портретах, следили за ней не моргая. Они звали ее, они тянули к ней свои длинные костлявые пальцы.

— Калиса… Калиса… Калиса… — шепоты и крики мертвых сестер были пропитаны гневом. Они ненавидели ее, они желали ее за собой утащить в преисподнюю.

Внезапно перед взором ребенка показалась пустая стена. Дорога почему-то закончилась, и девочка остановилась. Теперь ей было нужно как можно быстрей спрятаться. Но куда? Где они ее не достанут, где ее не разыщут?

Глазки девочки забегали в разные стороны, она искала в темном коридоре других живых людей, но их нигде не было видно. Она осталась одна. Никто ее не найдет, никто ей ни за что не поможет…

— Мама? — прошептала девочка. — Мама, пожалуйста, выпусти. Я буду стараться еще больше, правда буду! Пожалуйста, выпусти меня! Мамочка, умоляю! Я буду хорошо себя вести, честно!

Голос дитя становился все громче и громче, но как бы она не надрывалась, как бы не кричала внутри темноты, мама не слышала ее сломленный голос. Вместо ее матери в этом месте обитало незнакомое девочке существо — оно было сильнее Камиллы, оно было голоднее ее. А еще от него некуда было спрятаться.

Стоило девочке прекратить истошно кричать и звать на помощь, как это создание ухватило ее за маленькую тонкую шею. Холодные пальцы подняли дитя над землей, они перекрыли ей кислород и лишили опоры. Как же ей тогда было страшно… Она извивалась и плакала, а еще все звала и звала. Она нечленораздельно мычала, пытаясь ухватиться за надежду на жизнь, но ее не отпускали. Может быть, девочке проще было сдаться, а не подобно выброшенной на сушу рыбе изо всех сил трепыхаться или подобно схваченной птице изо всех сил щебетать?

Когда девочка перестала биться и вырываться, рука огромного местного «божества» ее отпустила. Тело девочки рухнуло с глухим звуком на пол, и тонкая чужая рука потащила ее за собой, ухватив прямо за волосы. Девочка уже не кричала, не бежала, не плакала. Просто смотрела на то, как ее тащит за собой черный как смоль силуэт. Смотрела, как он затаскивает ее внутрь огромной картины, как сажает ее на колени и начинает гладить по голове своей костлявой огромной рукой. Девочка чувствовала себя безвольной куклой.

— Тебе страшно? — внезапно произнес голос над головой девочки.

От голоса и от вида этой темной фигуры веяло отвратительным смрадом. Огромная черная женщина издала нечто похожее на смешок.

— Они все тоже боялись.

Она указала рукой на коридор. В нем висело множество таких похожих друг на друга портретов. Все они были разными, но при этом практически не отличались: у всех нарисованных на них женщин не было глаз, ушей, даже носа. На лицах их был один только рот. Выходит, девушки с портретов не могли ничего сделать, им доступен был один только голос, но даже в нем не было смысла, ведь услышать его могли только такие же безвольные заточенные за портретами женщины. Но почему они оказались заперты? Разве все они не были сильными ведьмами?

— Зачем вы это делаете? — прошептало дитя.

Темная женщина засмеялась, после чего зашептала малышке на ухо:

— Если ты будешь хорошей девочкой, то я тебя награжу. Но если ты будешь плохой, то я убью всех твоих друзей и даже близких, но при этом не трону тебя.

Она сказала, что убьет в девочке всякую надежду на отличную от этого жизнь. Это сделает ее послушной.

Это сделает ее сильной.

8 — Нет страха

Жидкость, которую охотник залил в мое горло, обожгла гортань и обдала огнем все нутро. Она мгновенно проникла во все имеющиеся в моем теле внутренние органы и вызвала ответную реакцию — реакцию отторжения: температура тела резко возросла, меня начало потряхивать будто от холода. Это удушающее ощущение боли было настолько чудовищным, что заставило меня тут же впасть в обморок и увидеть в это время отвратительный сон. Понятное дело, это был один из самых страшных кошмаров, который мне довелось переживать из-за жизни в особняке проклятых сестер. Самый противный из всех моих сновидений — сон о женщине, хватающей меня словно куклу за горло. Он повторялся в моей голове больше двух сотен раз.

После одного злополучного испытания, проведенного матерью при помощи силы мертвых сестер, этот сон стал одним из ужасных видений, которые преследовали меня денно и нощно. Я никому не говорила о нем, как и не говорила о том, что после этого сна иногда находила фиолетовые следы синяков на своей шее. Разумеется, мне было страшно это признать. Разумеется, мне было страшно, что подобное повторится. От сводящего с ума сотрясания перед сильным врагом меня спасала одна только мысль: я понимала, что существо из кошмара не жаждало моей смерти, оно только хотело меня напугать. Оно желало, чтобы мое новое «я» поскорей пробудилось. Может быть, оно, то страшное черное существо, подпитывалось моим чувством страха? Может, именно этот страх и пробуждал силу прошлых проклятых сестер и делал их намного сильнее?

Во всяком случае мать и бабушка никогда не говорили подробностей своего пробуждения. Вся моя жизнь — череда испытаний, а значит, я обязана своими силами все разузнать и понять.

К счастью, в этот раз я пробудилась и сон закончился до того, как я начала вырываться из рук затащившей меня внутрь картины ведьмы. В том сне, когда женщина-монстр начинала мне угрожать расправой и убийством моих друзей и близких, я била ее изо всех своих детских сил, вырывалась и убегала. А кончалось все тем, что она ловила и душила меня… После всего этого я обычно просыпалась, но в этот раз я проснулась еще до