чуть дальше. Какое-то время ничего не происходило, но затем любопытство водителя взяло верх. Он вышел и осторожно двинулся к «Вольво», давая мне возможность его рассмотреть. Лет тридцати с небольшим, рост – метр семьдесят с небольшим, вес – семьдесят килограммов с небольшим. Почти идеальный пример среднестатистического гражданина. Я подождал, пока он не сделает то, что на его месте сделал бы каждый: не подойдет к машине и не наклонится посмотреть, что там в салоне, – после чего выскочил из своего укрытия и влепил ему хук справа по печени.

Странная штука эти удары по печени. В первый момент боли не чувствуешь, но чуть погодя из тебя выходит весь воздух и ты задыхаешься. Он удивленно повернулся, открыл рот, собираясь что-то сказать, но тут же свалился на землю. Я подхватил его, пока он не ударился головой об асфальт, и усадил на островке безопасности.

Вблизи он производил не такое стандартное впечатление. Круглой формы лицо выглядело изможденным: ввалившиеся глаза, выпирающие скулы. Относительно его веса я сделал поправку. Когда-то он весил явно больше восьмидесяти килограммов, но теперь одежда болталась на нем, как на палке. Короткая стрижка наводила на мысль о том, что он уснул в кресле у парикмахера, отчего на голове образовался некоторый хаос. Очень светлая кожа обгорела на солнце. Я быстро провел рукой у него по спине и убедился, что оружия нет. В его легкие снова проник воздух, и он посмотрел на меня глазами, полными боли.

– Зачем ты меня ударил? – обиженно, как ребенок, спросил он.

– А зачем ты за мной следил?

– Я Рон Альтер. – Он представился так, будто был знаменитостью.

– Это настоящее имя или псевдоним?

Моя шутка упала на асфальт и разлетелась на мелкие кусочки.

– Семья Альтер. Ты что, не помнишь? Шира и Анат?

О чем-то это мне говорило, но экран памяти оставался пустым, и картинка не загружалась.

– Они погибли, – сказал он, – во время покушения на Кляйнмана.

Теперь я наконец вспомнил. До того как Кляйнмана посадили, его трижды или четырежды пытались убить. В предпоследний раз это случилось, когда он сидел в кафе на улице Кинг Джордж и кто-то выстрелил в витрину из гранатомета. Шире Альтер было двадцать девять лет, ее дочери Анат – два года. Телохранитель прыгнул на Кляйнмана, прикрывая его своим телом, и сломал ему руку. По слухам, парень получил в подарок новенькую машину. Надо бы проверить, не серебристый ли «Тусон».

– Ты муж?

– Да.

Я сел рядом с ним на край тротуара. Мне хотелось сказать ему хоть что-то, но слов не находилось. В конце концов я просто спросил:

– Зачем ты за мной следил?

– Я следил не за тобой, а за Авихаилем. Я видел, что ты с ним разговаривал, и решил выяснить, кто ты такой.

– Давно ты за ним следишь?

– Шесть недель.

– Ты собираешься его убить?

– Нет, – удивленно произнес он. – Сначала я должен выяснить, кто убил моих жену и дочь.

– Ты спрашивал у него?

– Они никого к нему не подпускают.

– Ты говорил им, кто ты?

– Говорил. У них есть один такой, пожилой, они вроде немного похожи; так он сказал мне, что они мне сочувствуют, но не имеют к этому делу никакого отношения.

– У Кляйнмана хватает врагов, – сказал я, только чтобы не молчать.

– Авихаиль – самый опасный.

– Откуда ты знаешь?

– Я провел небольшое расследование. Начал через две недели после их гибели. Со многими разговаривал. С полицией, с журналистами. Даже в тюрьме у него был.

– У Кляйнмана?

– Он сам хотел со мной встретиться. Сказал, что сожалеет. Я и с женой его встречался.

– С Софи?

– Да. Она вчера погибла. Жалко ее. Она показалась мне приятной женщиной.

Я чуть было не сообщил ему, что он уже второй, от кого я за последний час слышу это, но прикусил язык. Тем временем он пришел в себя и поднял на меня глаза.

– Ты полицейский?

– Бывший. Я частный детектив.

– На кого ты работаешь?

– В данный момент на себя. Я был телохранителем Софи.

– Не очень-то успешным.

Он явно не имел в виду ничего обидного, и я пропустил его слова мимо ушей.

– Можно мне ознакомиться с материалами твоего расследования?

– Конечно! – воскликнул он. – Все у меня дома, на компьютере.

– Адрес?

Он продиктовал мне адрес. Мы договорились встретиться завтра утром. Он встал и протянул руку, помогая подняться мне. На одно странное мгновение мы оказались очень близко друг к другу.

– Я найду его, – сказал он, глядя мне в лицо. – Кто бы это ни был, я найду его.

– И что тогда сделаешь?

– Не знаю.

Но он знал. И я знал.

14

Несмотря на непредвиденную задержку, на встречу с Элой я приехал на пять минут раньше и, как обещал, ждал ее в вестибюле. «Си-энд-Сан» – это комплекс из неона и мрамора, построенный в Тель-Авиве прямо на пляже «Северный Утес» и дающий защитникам окружающей среды повод бегать вокруг с криками и рвать на себе остатки одежды из переработанного утиля. Внутри круглые сутки нес вахту охранник в форме, был устроен бассейн с изнывающими от скуки рыбками, располагались две художественные галереи и два ресторана, и стадами бродили накачанные силиконом красотки, которым их шикарный номер оплачивал добрый пожилой дядюшка, восхищенный их взглядами на мировую политику. Некоторые из них, ясное дело, подрабатывали и на стороне, чем объяснялось мое детальное знакомство со здешней географией. В свое время я снял тут больше фильмов, чем Клинт Иствуд в Голливуде.

Она явилась минута в минуту. Пока она шла ко мне, я успел хорошенько ее рассмотреть. На этот раз она надела облегающие джинсы с широким кожаным поясом и черную майку, открывающую плечи и подчеркивающую крепкую грудь. Она производила впечатление женщины, тщательно продумывающей свой наряд, но не желающей, чтобы другие догадались, как старательно она подбирала каждую деталь одежды. Ничего особенного, но в этой майке она была уверена. Только когда Эла подошла совсем близко, я заметил, как она напряжена. Она старалась держаться свободно, но ее выдавали глаза.

– Ну, и как вам? – беззаботно спросила она, останавливаясь рядом со мной возле бассейна с рыбками.

Мы облокотились о каменный бордюр и уставились на водоросли. В воде мелькнуло что-то серебристое и, ударив хвостом, исчезло.

– Что именно? – не понял я.

– Вы же меня рассматривали.

Я ничего не ответил, выпрямился и пошел в ресторан. Охранник за стойкой повернулся к нам и увидел ее. Я с интересом наблюдал за его реакцией, как в замедленной съемке. Сначала он явно собрался ей улыбнуться, но тут же напустил на лицо выражение равнодушия.