Он уже собирался окликнуть корабль, чтобы узнать, на борту ли капитан Аллэйр, когда тишину нарушил женский крик, начавшийся с низкого звука, затем переросший в пронзительный визг и закончившийся словами:  — Ты жалкий, богом забытый сукин сын!

Это, наконец, вызвало некоторый всплеск интереса среди матросов, хотя и далеко не такой большой, какой Марлоу счел бы уместным. Головы повернулись в сторону кормовой каюты, откуда донесся крик. Несколько мужчин, стоявших ближе всех к дверному проему, встали со своих мест и отошли в сторону.

Не успели они это сделать, как дверь распахнулась и оттуда выбежал Аллэйр, опустив голову и ссутулив плечи, в то время как из темноты каюты не утихали доноситься грязные оскорбления. Внезапно в дверях появилась толстая, краснолицая, разъяренная женщина, держащая над головой ведро.  -  Вернись обратно, ты, жалкий таракан! - закричала она и швырнула ведро Аллэйру в спину.

Аллэйр казалось, ничего не заметил. Даже с такого расстояния Томас мог сказать, что он был в стельку пьян. Если бы не встречный ветер, ему казалось, что он почувствовал бы дыхание капитана..

Аллэйр оторопел, увидев баркасы, направляющиеся к его кораблю: — Марлоу?  Это ты, мерзавец! — закричал он. — А ну иди сюда ублюдок, и я окажу тебе теплый прием, которого ты заслуживаешь!

— Что нам делать, сэр? — спросил Бернаби.

— Мы поднимемся на борт и захватим корабль.  Рулевой подправил румпель, чтобы развернуть лодку по широкой дуге и встать рядом со сторожевым кораблем. Марлоу видел, как лейтенант таращится на него, словно на какое-то чудо, идущее прямо в пасть неприятностям. Но Марлоу в свое время насмотрелся на таких, как Аллэйр, и понял, что опасность от него незначительная.

Баркас подошёл к «Плимутскогому призу», и один их матросов зацепился за грот-цепи лодочным багром.  Марлоу схватился за трап и поднялся на палубу, Бикерстафф проследовал за ним по пятам.

— Марлоу, ты сын шлюхи! — взревел Аллэйр. Он забежал в большую каюту и выскочил оттуда с пистолетом, который теперь держал в руке. — Думаешь, ты сможешь выставить меня дураком? Ты, чертов ублюдок, пришел забрать у меня еще одну серебряную сервировку?   Как ты узнал, что это чертово серебро должно было быть доставлено Николсону, а?  Откуда ты знал?

Случилось так, что когда однажды днем Марлоу заметил счет за серебро, лежащий на столе Николсона однажды днем во время встречи с губернатором по какому-то другому, не связанному с этим делу, и за эти несколько секунд разработал   определенную  схему  поведения, но Аллэйру он сказал:  - Я понятия не имею, о чем вы говорите, капитан Аллэйр, но поскольку я теперь полноправный командир этого  корабля, позвольте мне предложить  вам кое-что

Стоя в дверном проеме в двадцати пяти футах от него, Аллэйр направил свой пистолет прямо Марлоу в голову и нажал на спусковой крючок. Пистолет выстрелил с огромным грохотом, очевидно, Аллэйр заложил вдвое больше пороха, чем требовалось. Марлоу почувствовал дуновение воздуха и услышал визг пули, пронесшейся над его головой.

Он находился довольно близко, даже ближе, чем юный Уилкенсон. Тем не менее Марлоу пришло в голову, что ему следует избавиться от привычки позволять другим стрелять в себя. Но теперь оружие было разряжено, у  Аллюра оставалась только сабля.

— Взвести затворы!  — услышал он команду лейтенанта Бернаби с лодки внизу. Чего он хотел, Марлоу не знал. Он высунулся через борт и закричал: — Осторожней! Оружие пока не трогать!  — - и, к счастью, они подчинились, прежде чем кто-то пострадал

— А теперь всем на палубу!  - Один за другим ополченцы неуклюже взобрались на борт корабля и выстроились в шеренгу с мушкетами на плечах. К большому облегчению Марлоу, ни один матрос из команды «Плимутского приза» даже не попытался сопротивляться.

— Капитан Аллэйр, у меня приказ от губернатора Николсона, вице-адмирала морской базы Вирджинии,..  — начал было Марлоу.

— Мой вице-адмирал -  это моя задница!  У него нет надо мной такой власти, чтобы отстранить меня от командования!

— А я говорю, что есть.

— Что тебе нужно, ты, мерзкая шлюха?  Черный злодей. Ты знал о серебре этого ублюдка, и ты обманул меня.

— Возможно, но сейчас не об этом речь.  Я попрошу вас удалиться с моего корабля. -  Он притянул ему приказы, выписанные губернатором Николсоном.

— Отвали.

Он не сводил глаз с Аллэйра, но слышал, как остальные  ополченцы поднимаются на борт и расходятся веером позади него, а за Аллэйром  он заметил  неуверенные взгляды на лицах команды «Плимутского приза».  Какими бы невзрачными ни выглядели ополченцы на лужайке, теперь они казались более собранными на фоне людей, еще менее дисциплинированных и менее стремящихся к схватке.  Казалось, что Аллэйр был единственным, кто не был заинтересован сдавать  «Плимутский приз».

— Я предпочел бы, чтобы вы сейчас же ушли, — сказал Марлоу  спокойно, как только смог. — Вы можете забрать свои вещи и своих людей.  Все ваши вещи, которые не войдут в баркас, я буду рад немедленно отправить позднее.

— А, ты наглый ублюдок, — сплюнул Аллэйр, — но тебе не справиться со мной, как с тем ублюдком Уилкенсоном.   А, ну пошли, месье Капер, посмотрим, на что ты способен против королевского офицера!  — Аллэйр с трудом выхватил саблю и пьяным шагом шагнул к Марлоу.

Марлоу посмотрел на Бикерстаффа, и тот ему моргнул. Это было даже смешно. Аллэйр никогда не смог бы одолетьь его на саблях, даже если бы был трезв.

— Обнажи саблю, трус! — взревел Аллэйр, набравшись храбрости от косого взгляда Марлоу на Бикерстаффа.

И Марлоу обнажил свою саблю. Он владел этим оружием с большим мастерством, и привык к его весу и размеру, и, хотя последние два года отдыха несколько ослабили силу его руки, но никто, кроме самого Марлоу, этого не заметил.

Этот факт и размер прямого клинка не ускользнули от пьяного взгляда Аллэйра. Он немного запнулся в своем наступлении, нахмурился, затем собрался с мужеством, которое придало ему обильное количество рома в желудке, и набросился на Марлоу.

— Я сейчас тебя убью!  — крикнул он и бросился вперед, взмахнув своей саблей. Но Марлоу встретил атаку плоской стороной своей сабли, остановив клинок Аллаира так, словно тот ударился о камень, и отбив его в сторону.

Аллэйр был полностью открыт, его грудь была обнажена, и ему требовался только быстрый удар сабли, чтобы положить этому конец,