не по себе, хотя она и не понимает почему.

– Ты можешь помочь мне.

Вэйвэй складывает руки на груди:

– А если не стану?

Безбилетница вдруг усмехается:

– Думаю, ты сама этого хочешь. Думаю, у тебя хорошо получается врать и ты очень умна – вот, кота принесла, чтобы выяснить, кто я. Те, другие люди не догадались бы этого сделать.

– Другие люди…

Вэйвэй резко умолкает. Безбилетница смотрит на нее и больше не кажется такой неприспособленной. Она не спускает глаз с Вэйвэй.

Это просто безумие! Нужно бежать прямо к капитану, не рассуждая, – все знают правила, все знают, какое наказание положено любому, кто вздумает помогать безбилетнику. Посадят под замок, а потом уволят, как только поезд доберется до места назначения. Абсолютная лояльность поезду, компании – вот чего требуют правила. Но почему сама капитан больше не выказывает преданности поезду? Почему Вэйвэй должна бежать к капитану, если та заперлась от команды, если она исчезла?

– Я могу принести воды, – медленно произносит Вэйвэй, – и еды, только нужно быть осторожной – брать понемногу, чтобы никто не заметил. А ты должна сидеть здесь, прятаться. Ты должна дать мне слово.

Безбилетница склоняет голову набок, как будто обдумывает условия.

– Я буду здесь, – говорит она.

Вэйвэй кивает, но в голове теснятся другие вопросы. Она выбирает самый простой:

– Скажешь, как тебя зовут?

Безбилетница не отвечает.

– Не обязательно называть настоящее имя. Меня зовут Вэйвэй. – Она прикладывает руку к груди, как делают взрослые, когда разговаривают с детьми.

Как они делали много раз, разговаривая с ней самой.

Девушка отводит глаза.

– Елена, – произносит она наконец, и Вэйвэй сразу понимает, что это неправда.

Вэйвэй оставляет лампу и спускается в люк.

– Я скоро вернусь, – говорит она, а девушка кивает и смотрит ей вслед, обхватив колени.

Вэйвэй спешит в жилой отсек, не сомневаясь, что на ее лице отражается чувство вины. Безбилетница не опасна, убеждает она себя, это всего лишь девушка, испуганная и одинокая. И конечно же, она не решилась бы спрятаться в поезде, если бы ее не вынудило нечто ужасное. Нет, никакая это не измена – просто саму Вэйвэй когда-то приютили в поезде, а теперь она поможет другой. Нужно дать девушке время, и она сама расскажет, от чего бежит и куда.

Стук за спиной прерывает ее размышления, она отскакивает с грубым поездным ругательством от окна и сталкивается с проходящим мимо поваренком.

– Ползуны! – вопит мальчишка, показывая на окно.

Там на металлической решетке висит существо размером с обеденную тарелку и бешено колотит лапами по стеклу. Все тело покрыто панцирем, за исключением бледно-розового брюха с ротовыми отверстиями, которые открываются и закрываются без всякого порядка. Поваренок хватает Вэйвэй под локоть, и в тот же миг на решетку падает второй ползун, за ним третий, пока все окно не превращается в месиво барабанящих лап и разинутых ртов.

– Должно быть, забрались на крышу…

Хотя обычно ползуны селятся на обломках. Чтобы на самом поезде – такого еще не бывало.

– Вызываю стрелка! – радостно кричит мальчишка и мчится к переговорному устройству.

Вэйвэй подходит на шаг ближе. Существ скопилось слишком много, они срываются с решетки, кубарем летят под откос, втянув лапы под панцирь. Через мгновение она слышит выстрелы, и вот уже новые бледные тела сыплются с крыши, колотя лапами по стеклу. Вэйвэй входит в спальный вагон, где шумные младшие стюарды делают ставки на то, сколько ползунов свалится с каждого окна.

– Не хочешь сыграть, Чжан? – предлагает один из стюардов, но она качает головой и забирается на свою койку.

Вэйвэй говорит себе, что ее встревожил жуткий вид этих созданий, а вовсе не безбилетница в тайнике под крышей. Но невольно вспоминает слова Ростова: «Что еще скрыто от нашего взора?» Она уже бросила вызов судьбе, хотя пока лишь смутно догадывается об этом. Подобно тому, как далеко не сразу осознается важность изменений погоды.

Часть вторая. Дни 3–4

На третий день после отправления из Пекина на горизонте появляется одно из чудес природы, мерцая, словно мираж, в последних лучах вечернего солнца. Озеро Байкал, четыреста миль в длину и, как утверждают, пять тысяч футов в глубину. Самое древнее озеро из всех известных человечеству. Поезд час за часом движется вдоль него. Восходит луна, и вода превращается в серебро. Трудно не думать о скрывающейся под поверхностью темноте и о тех, кто может обитать в глубинах озера, никогда не освещаемых солнцем. Осторожному туристу я бы посоветовал ограничить время наблюдений.

Некогда на знаменитом озере пытались осуществить грандиозный инженерный проект – добывать руду, используя энергию самой воды. В конце восемнадцатого века, когда запасы золота подошли к концу, рабочие заговорили об том, что вода изменилась и в глубине появились силуэты. Никто им не верил, как и тем, кто обратил внимание на странности в поведении животных и непривычный запах в воздухе. Были также сообщения о тучах насекомых, о птицах, зависших низко над домами, о чересчур ярком отражении солнца в воде.

Говорят, у земли отняли так много, что она вечно испытывала голод. И насыщала себя кровью империй, а также костями животных и людей, оставшихся на их месте. Она пристрастилась ко вкусу смерти.

«Путеводитель по Запустенью для осторожных туристов», с. 23

Озеро

У Джона Морланда есть стихотворение, которое Генри никак не может вспомнить. Звучит оно примерно так:

Пускай же явят небо и водаНепостижимый замысел Творца.

Нет, не то, все дело в отражении, вода отражает небо… Когда-то он запомнил эти строки, и они сопровождали его в прогулках по болотам. «…Зеркало непостижимых замыслов Творца». Нет, не совсем так. Но пока достаточно и этого: бледно-голубая чаша неба и огромное озеро внизу, исчезающее вдали за облачной дымкой. Грей жадно глядит на озеро, мечтая подойти ближе. Он видит крылатых насекомых, словно бы собирающихся в круг, медлительно совершая оборот за оборотом прямо за окном. Охотничий строй? Он достает потрепанный блокнот, чтобы записать возникший вопрос, и перелистывает страницы с уже записанными ранее. Тут и там между фразами теснятся наброски, словно у него не было времени перевернуть страницу. Грей достает бинокль и наводит резкость на березы у береговой линии. Чечевички на бледной коре похожи на глазки, они как будто смотрят на него в ответ, как будто провожают взглядом поезд. Один глазок моргает, и Грей отчетливо это видит, но, когда он настраивает бинокль, оказывается, что все они широко открыты и неподвижны. Он качает головой и все же делает новую запись в блокноте: «Они следят за нами?»

Грей надеялся в одиночестве понаблюдать за приближением озера, но группа джентльменов уже расположилась в креслах возле дальнего окна. Сигарный дым вьется над головами, заслоняя обзор. Они громко и ошибочно рассуждают о длине и глубине озера. Грей разворачивает кресло в другую сторону, но это не помогает.

– Доктор