– Подойди, мальчик.

«Беги!» – кричал голос в голове Владика, но он, как завороженный, приблизился к двери. Дурманящий запах лилий усилился.

– Ближе! – приказали ему.

Он припал ухом к поверхности.

– Пришел ко мне незваным – теперь моя очередь. Жди в гости, Владик!

Мальчик отскочил от двери и понесся к калитке. Кровь грохотала в ушах, в горле пересохло. Он перелетел через забор и бросился к бабушке.

– Там кто-то есть! В доме! Он знает мое имя!

– Кто? – Бабушка варила варенье.

Он указал рукой на дом. Бабушка повернулась в ту сторону, какое-то время смотрела, а потом глянула на внука. Лицо ее было странным: сонным, скомканным, как лист бумаги.

– Мой руки, садись за стол, – проговорила она. – Все хорошо, не выдумывай.

И Владику стало еще страшнее.

С вечера он долго не мог заснуть, а проснулся от голоса, который звал его по имени. Открыть глаза было страшно: Владик узнал скрипучий голос.

«Тебя нет, тебя нет!»

В окно постучали – трижды, все громче и громче. Владик распахнул глаза, уставившись на дом, что стоял через улицу. Он, кажется, снова увеличился в размерах… Но уже в следующий миг мальчик понял: дом напротив не стал больше, он придвинулся к дому Владика, словно сделав шаг вперед!

Но дома не ходят!

Владик подошел к окну. Дорожка, что пролегала между домами, стала у́же, а в окне появился силуэт. Кто-то стоял за занавеской – черный человек на фоне желтого окна. Затем он поднял руку и помахал.

Владик завопил. Упал в кровать, с головой накрылся одеялом. Прибежала бабушка; на все попытки рассказать, что случилось, твердила, что это был сон.

С той поры дом каждую ночь приближался. Фигура в окне махала Владику, хриплый голос обещал наведаться в гости. По комнате плыл едва ощутимый, призрачный аромат увядающих лилий.

Так пахнет смерть, думал Владик. Так пахнут мертвые тела.

«И я так буду пахнуть, когда умру».

От волнения и страха он почти перестал есть, спать, а в итоге заболел. Поднялась температура, приехала перепуганная мама, и мальчик рассказал ей, что происходит. Она слушала – сначала встревоженно, потом тревога уступила место грусти. Ей казалось, она поняла, в чем дело.

– В том доме живет чудовище! Оно хочет меня забрать!

Мама вздохнула и сказала, что сходит и проверит. Владик стоял у окна и смотрел, как она выходит из калитки, переходит улицу. Внезапно мама замерла, стояла минуты три, глядя на дом. Просто стояла и смотрела. Потом развернулась, как заводная игрушка, и пошла обратно.

– Это хороший дом. Очень хороший, – сказала она сыну и улыбнулась.

От этой улыбки его бросило в дрожь: она была неживая, нарисованная. Глаза у мамы были такие же сонные, как у бабушки. Дом не пускает их, понял Владик. Внушает, что все в порядке, шепчет что-то свое. Они ему не нужны. А Владик нужен.

– Если не увезешь меня, я сбегу, – твердо сказал он, и маме после долгих безуспешных уговоров пришлось забрать сына в город.

Вдруг вправду убежит, заблудится в лесу, говорила она бабушке. Тем летом дом упустил добычу, обитающее в нем существо осталось ни с чем. Правда, через месяц умерла бабушка. Ночью, от сердечного приступа. У нее было больное сердце, и смерть казалась естественной.

Казалась…

Узнав о ее смерти, Владик подумал: дом разозлился, что не получил его, и потому убил бабушку. Была и еще одна подленькая мыслишка: теперь, когда ее не стало, нет и риска, что мама захочет отправить сына в дачный поселок.

Время стирает многое, стерло оно и память о тех загадочных событиях.

А теперь воспоминания вернулись. Дом снова подстерегал Влада.

Кое-как переждав ночь, утром он вышел на улицу. Дом напротив был таким же: и калитка, и дорожка, и старое дерево, и висячий замок. Никаких изменений, что само по себе было странным: годы не влияли на это место.

Влад решил поговорить со сторожем, отправился в его домик, стоявший на въезде в поселок. Юркий бровастый старичок, лысый и морщинистый, как шарпей, никак не мог понять, про какой дом толкует Влад.

– Я тут сорок лет, – говорил дедок. – Всех знаю с той поры, как строились. Мы ж с одного завода! – Он принялся перечислять, кто в каком отделе работал, но Влад мягко перебил его, направив словесный поток в нужное русло. – Ты в Клавином доме, справа у вас Лосевы.

– А напротив?

– Маруся с мужем, померли они, дом пустой.

– Тёти-Марусин дом знаю, это была бабушкина подруга. А рядом чей?

– Так там Гусевы.

Дом Гусевых Влад тоже знал, это самый большой здешний дом, каменный, двухэтажный.

– Нет, вы не поняли! В доме, который между ними, кто живет?

– Нету между ними дома, парень! Ты пьяный, что ли?

Влад хотел позвать старика взглянуть на дом, но понял: бесполезно. Тот подойдет, посмотрит, улыбнется мертвой улыбкой, поглядит стеклянным взглядом и выдаст что-то невразумительное.

От этого станет еще хуже, потому Влад извинился, попрощался и ушел.

На следующую ночь дом стал ближе. Во дворе возле крыльца цвели лилии. Влад проснулся в третьем часу и увидел, что его детский кошмар не просто ожил – он продолжился с того места, на котором остановился. Дом был почти рядом, длиннорукая фигура маячила в окне.

Влад заметался по комнате, схватил телефон. Кому звонить? Маме? С рассказом про бродящий по ночам дом? К тому же и связи нет. Хотел придвинуть шкаф к окну, чтобы загородить, но не смог сдвинуть старомодного монстра с места.

– Отвали от меня! – проорал Влад невесть кому, отбежал в дальний угол и сел на пол. Так и просидел до рассвета.

Утром дом был на своем месте.

«Может, я брежу? С ума схожу?»

Влад решил, ну его к черту, поселок этот. Лучше в армию. Нет, не лучше, но можно же что-то другое придумать? Сегодня среда, мать приедет послезавтра. Заберет его. Да, история повторяется…

Мысль уйти в город пешком Влад отбросил. Это совсем уж по-идиотски. Пару ночей можно перетерпеть. Главное, не смотреть в окно.

Дождливый серый день плавно перетек в унылый вечер, а затем и в ночь. Спать Влад не собирался, но все равно заснул: это место нагоняло на него морок. Проснулся опять около трех часов ночи и едва не свалился с кровати.

Дом был всего в паре метров! Фигура в окне стояла недвижимо, как страж на посту. Влад включил везде свет. Потом ему пришла мысль заколотить окна, и он отыскал на кухне