Вдобавок хочется узнать, что за таинственная гостья навестила ее. Это легко сделать, достаточно лишь повернуть ключ, открыть дверь, пригласить войти. Хотя бы во сне не проглотить обиду, дать свершиться справедливости, отомстить за растоптанные чувства и сломанную жизнь. Было бы так хорошо, так сладко увидеть страх на ненавистном лице соперницы, а во взгляде мужа прочесть раскаяние, услышать, как он просит прощения, умоляет Женю вернуться.

Мысли текли – густые, как кисель, горячие, как расплавленный воск, вязкие, паточные. Не ее, не Женины! Она осознала это внезапно, словно пробудившись.

Только это не сон! Она не спит, а стоит возле двери, припав к ней всем телом, вцепившись левой рукою в ручку, а правой… Да ведь она уже открыла верхний замок и отпирает нижний! Женя будто смотрела на себя со стороны. Оставался последний поворот ключа, и то, что навестило ее глухой ночью, ступит на порог.

– Давай же, открывай!

Но Женя уже очнулась от наваждения. Вернулся страх, а вместе с ним – решимость сопротивляться. Она защелкнула замок, быстрым жестом накинула цепочку и повернула ключ в другом замке.

– Уходи. Я тебя не впущу. Ни за что! – твердо проговорила Женя.

Существо за дверью усмехнулось.

– Все равно войду. Не этой ночью, так следующей. Никуда не денешься.

Женя ждала, что в дверь снова начнут колотить и звонить, но вместо этого послышались шаги. Тяжелые, медленные. Женя рискнула посмотреть в глазок.

Нечто, навестившее ее, неспеша удалялось от двери квартиры. Шаги слышались отчетливо, а того, кто шагал, не было видно. Женя ждала, что некая кошмарная тварь, как это бывает в фильмах ужасов, внезапно появится из ниоткуда, материализуется в ночи, бросится на дверь, чтобы одним своим видом свести Женю с ума. Ждала, но не могла отвести взор. Но никто так и не объявился. Шаги стихли, растаяли, и ничего больше не было – ни звонков, ни стука в дверь, ни искушающего голоса.

Женя просидела в прихожей всю ночь, а ранним утром уже стояла возле двери старухи-соседки. Та, увидев ее на пороге, все поняла без слов.

– Приходила, значит. А я предупреждала. Сумела удержаться, не впустить ее – молодец.

– Вы поможете мне? – спросила Женя, позабыв поздороваться.

– Отчего не помочь. Если она опять сюда захаживать станет, кому лучше?

Женя облизнула пересохшие губы. Она чувствовала себя разбитой, слабой, больной и даже более старой, чем стоящая перед ней пенсионерка.

– Точно поможет? Она не вернется больше?

– Должно помочь.

Спустя несколько часов над дверью Жениной квартиры красовался загадочный знак. Она сделала все, как говорила соседка, и ей стало спокойнее.

– Кто это? – спросила Женя. – Откуда вы знаете, как ее отпугнуть?

– Кто? Человеческому пониманию неведомо. Видать, дом на таком месте стоит, где проход есть. Вот и повадилась она сюда. Раньше здесь деревня стояла, дед мой там родился. Все в деревне знали, что она приходит, как защититься – тоже знали. Меня дед и научил. Кто верит – спасаются. А нет, так и… – Старуха похлопала Женю по руке. – Не бойся. Если ночью звонки услышишь, не подходи к двери. Закутайся в одеяло, глаза закрой покрепче и спи дальше. Ночь, как черная волна, иной раз выбрасывает на берег дурное, опасное. Лучше ничего не замечай, дождись утра, так дед говорил. И следи, чтоб оберег всегда на месте был.

Женя страшилась наступления следующей ночи, но никто не навестил ее. Ночь проходила за ночью, неделя шла за неделей. Жуткая гостья больше не являлась; видимо, потеряла дорогу. Женя постепенно успокоилась, стала засыпать без лекарств и спала крепко.

Был у ночного визита и неожиданный побочный эффект. Перевернулось что-то в душе, страх вытравил обиду и горечь. Мужа своего бывшего Женя отпустила от себя – теперь уже окончательно. Он ушел из сердца и навсегда растворился в темноте.

Так что, пожалуй, все сложилось к лучшему.

Гостиница «У дороги»

– Ты не должен так со мной разговаривать, – беспомощно сказала Надежда, зная, что он не прекратит грубить, а будет только сильнее беситься.

Кто сказал, что сыновья по духу ближе, больше привязаны к матери, чем к отцу? Никогда у этого умника не было сыновей подросткового возраста, иначе молчал бы в тряпочку!

Будь у нее дочка, нашлось бы, о чем поговорить: прическа, косметика, одежда, отношения с мальчишками… Надежда покосилась на сына. А это же инопланетянин: ни одной общей темы, все суждения – матери наперекор, а еще манера цедить слова сквозь зубы и глаза закатывать так, что, кажется, обратно не выкатятся.

«Хотя, может, я и с дочерью не смогла бы общий язык найти».

– Хорошо, тогда буду молчать, – ожидаемо проговорил Саня и демонстративно отвернулся к окну.

«То есть или хамить, или молчать, третьего не надо», – хотела ответить Надежда, но не стала. Вдруг почувствовала, что устала. Нет, не говорить, пререкаться, спорить, доказывать, горячиться, оправдываться, а глобально. Жить устала. Вот так жить, в состоянии борьбы.

Она сунула руку под сиденье и вытащила спрятанную там сигаретную пачку и зажигалку. Приоткрыла окно, закурила.

– Ты куришь?!

В голосе сына прозвучало первозданное, искреннее удивление, совсем такое же, как когда он года в полтора впервые попал в зоопарк и увидел жирафа. Хоть какая-то живая реакция, подумалось Надежде, а вслух она сухо проговорила:

– Иногда. Когда особенно хорошо себя чувствую. Как сейчас, например.

Боковым зрением она видела, что Саня смотрит на нее. Надо же, удалось привлечь внимание.

– Заболела, что ли? – спросил он.

– Ты был абсолютно прав, не стоило нам ехать на машине. Следовало отправить тебя на автобусе.

На протяжении шести лет сын занимался греблей и каждый год ездил в июне в спортивный лагерь. Обычно он был недалеко от их города, но в этом году сборы проходили на озере Светлом, в восьми часах езды на автомобиле, а автобусом – еще дольше. Надежда решила, что сама отвезет Саню, тем более, на другом берегу огромного озера был санаторий. Можно провести там выходные, надо и отдыхать иногда.

Но, по правде сказать, дело было не в отдыхе и санаторно-курортных прелестях, а в желании провести время с сыном. Возможно, если они окажутся наедине друг с другом на несколько часов, то волей-неволей начнут говорить о чем-то, и это поможет наладить отношения.

Сын ворчал, ему хотелось ехать с остальными ребятами, но она настояла, за что и получила по полной программе. Общаться с матерью шестнадцатилетний Саня не желал, большую часть пути молчал, сунув наушники