на что способны? Не каждый боец спецназа военной разведки сумел бы попасть в такую незначительную и всего на несколько секунд появившуюся в стороне цель, хотя обучение такой стрельбе проходят все. Но и таланты у всех разные – один умеет стрелять предельно точно даже с пояса, не прицеливаясь, другой не имеет себе равных в рукопашном бою, третий так метает нож, что с первой попытки попадает противнику острием в глаз.

В общем, наши проблемы сможет решить только вертолет. Мы стали ждать.

Со стороны перевала раздалась стрельба. Стреляли бандиты, двинувшиеся на решительный штурм и ожидавшие поддержку сверху. Но этой поддержки им придется ждать слишком долго и они ее не дождутся. Интересно, с какого фланга пошла атака? Откуда прислали группу? Лейтенант Громорохов явно поторопился с расстрелом снайпера бандитов – я не успел задать ему этот вопрос. А задать его следовало, чтобы рота имела возможность подготовить оборонительные сооружения с нужной стороны. Хотя в принципе оборонительные сооружения требуется возводить с обеих сторон…

Теперь, когда вертолеты на подлете, нет опасения, что банда сможет сбросить роту с перевала. Можно копать окопы в полный профиль. Почва это позволяет, а копать солдаты спецназа военной разведки умеют не хуже, чем в годы Великой Отечественной войны это делали солдаты войск СС[27].

Нас еще в военном училище обучали важной премудрости военного дела «враги даются нам для того, чтобы у них чему-то научиться». Вот и учились. Хотя танками своих солдат не давили. И нормативы по рытью окопов не только выполняли, но и время от времени улучшали. Помню, нам тогда говорили, что наш норматив выше общевойскового. Однако, когда после училища я оказался в войсках, наш норматив уже считался устаревшим, а новый был значительно выше.

Наушники донесли до меня слабые звуки выстрелов, бандитам снизу, думаю, неслышные. Шел бой.

Автоматный глушитель, впрочем, как и любой другой, не способен полностью погасить звук выстрела, он может только снизить его. Особенно важно применять глушитель ночью, поскольку этот прибор является еще и пламегасителем. Ночью, когда звуки особенно явно слышны, бывает невозможно определить, откуда ведется стрельба. Человек, обладающий слухом, близким к музыкальному, способен определить направление выстрела, но увидеть мазки пламени, заметные при стрельбе без глушителя даже днем, не удается человеку с самым острым зрением, поскольку этих мазков не существует в природе. И этим отлично научились пользоваться бойцы спецназа ГРУ. Тем более что оптический прицел «Шахин», которым снабжены наши автоматы, имеет встроенный тепловизор. То есть от него укрыться может только давний покойник, тело которого не выделяет тепла. И ни дым, ни пыль, ни туман, ни ветви деревьев и кустов не способны скрыть очертания человеческой фигуры. Только звук затворов способен выдать стрелков. Затворы лязгают, и от этого никуда не деться.

То же самое происходило на перевале и сейчас, только в дневное время, и слабость звука и отсутствие пламени при выстреле, как и лязганье затворов, уже не имели решающего значения. Разве что наличие оптики на наших автоматах давило бандитам на психику, но одного этого было мало для победы над таким упертым противником. Для победы требовалось большее.

И это «большее» пришло. Сперва раздался громкий звук мощного взрыва, потом этот звук перерос в грохот. Зная вооружение «Ночного охотника» и манеру применения этого вооружения пилотами в горных ущельях, я с легкостью предположил, что «Ми-28» ударил мощной ракетой «Атака-В» в основание хребта. Судя по тому, что до нас не дошла дрожь камней и почва под ногами не заколебалась, ракета была направлена в противоположный хребет. Потом раздался второй такой же взрыв, а за ним и новый грохот. Ударила вторая ракета, вызвавшая новый обвал. Я ждал третьего пуска ракеты, поскольку вертолетов ожидалось три, но его не последовало. Третий вертолет, похоже, приберег ракету для второго отряда бандитов.

Затем заговорили автоматические пушки. С одного вертолета била, судя по звуку, тридцатимиллиметровая пушка «2А42», с другого – тридцатимиллиметровая «НППУ-28». Впрочем, пушки могли бить и с одного вертолета.

После короткого промежутка времени звуки боя донеслись уже из другого места. Вертолеты перелетели через перевал, и началось уничтожение второй части банды.

– «Шмель-три», «Шмель-три»! Я «Цветок»! Как слышите? Прием! – вызвал я подполковника Глуховского.

– Привет, «Цветок», – отозвался Борис Борисович. – В прошлый раз я тебя старлеем обозвал, а ты капитаном оказался. А теперь уже майор! Мне подполковник Репьин сообщил. И обрисовал твою ситуацию. Что там у тебя с пограничниками? Проблемы?

– Сидим, ждем вашей помощи…

– У тебя есть место, где можно совершить посадку?

– Места хватит.

– Тогда я к тебе лечу, встречай. Заодно познакомимся, а то все только по связи общаемся. Даже скучно. В прошлый раз, в селе, возле башен, я тебя только мельком видел, когда ты раненого бандита допрашивал. На одуванчик ты мало похож тогда был.

– Ждем, товарищ подполковник.

Я не стал углубляться в лирику и объяснять, что, несмотря на вроде бы добродушное выражение лица, я обладаю достаточной жесткостью для проведения допроса.

Вертолет приземлился на траверсе срединного хребта через три минуты. Борис Борисович откинул фонарь кабины и спрыгнул на землю. Голос у него низкий и тяжелый, поэтому я ожидал увидеть крупного возрастного мужчину. Но рядом со мной оказался сравнительно невысокий, но физически крепкий человек в возрасте ненамного старше меня. Но у летчиков звания дают не за выслугу лет, а за полетные часы, как я слышал.

– Ладно, майор, будем считать, что познакомились. Рассказывай, что нужно сделать. Мне ваш командир отряда в общих чертах обстановку обрисовал, так что можешь объяснить вкратце.

Я объяснил. Но, как я понял, обстановка изменилась. Разгромленной банде теперь было совсем не до штурма перевала. Ей бы прорваться назад, перейти через границу и добраться до Турции, а потом и до Сирии. Но на пути у них опять стояли бойцы «Сигмы». Правда, как мне казалось, их было предельно мало, судя по тому, что они расстреливали бандитов только во время их подъема на скалу, то есть когда те не могли вести встречный бой. При этом я допускал вариант, что пограничники находились в другом рукаве ущелья и подоспели только к разгару события, то есть подъема. Тогда их могло быть и больше. Значит, чтобы удержать банду и не пропустить ее к границе, мы должны были усилить пограничников собой. Нас тоже немного, но так уже будет подразделение. Поэтому мне необходимо было спуститься вниз к пограничникам, чтобы с ними согласовать свои действия.

– Что думаешь предпринять? – спросил подполковник Глуховский.

– Думаю, нам надо разделиться. Пограничникам поручу одну половину банды, а сам со