Магазин он заменил профессионально быстро, поставив вместо одинарного сдвоенный, с прокладкой из двух спичечных коробков и закрепленный синей изоляционной лентой[25]. Завершив зарядку, младший сержант встал в строй рядом со мной.

Я передал Виктору Васильевичу трубку убитого эмира бандитов, добытую лейтенантом Скорогороховым.

– Товарищ подполковник, это телефон убитого бандитского эмира. Его следует передать капитану Ромашкину, чтобы он в нем покопался. Может, что-нибудь сумеет найти.

– Обязательно передам, – твердо пообещал Репьин. – Если, конечно, жив буду. Надо было с вертолетами его отправить…

– Телефон к нам попал, когда вертолеты уже улетели… Ну, вперед! – скомандовал я, не дождавшись, когда такую же команду даст подполковник Репьин.

Перед самыми скалами мы надели снаряжение. Лейтенант Громорохов передал для переноски рюкзак с запасным снаряжением старшему сержанту Клишину как самому крепкому физически бойцу группы, а рядовой Полушкин начал вбивать первые крюки в скалу.

Вообще-то я всегда считал себя физически сильным и выносливым человеком, способным работать с собственным весом сколько угодно и в любой позе. Однако карабканье на скалы оказалось не таким уж легким делом, как показалось вначале, и потребовало всех сил. Я даже подумывал, не остановиться ли в середине пути для кратковременного отдыха, но быстро понял, что никакого отдыха в таком положении не будет, только усталость в мышцы добавится. Сверху, когда я уже взобрался, я прокричал эту мысль старшему сержанту Клишину, зависшему на середине пути с намерением отдохнуть:

– Миша! Работай быстрее и легче, без напряжения мышц! И не зависай – так только сильнее устанешь.

Клишину было сложно поднимать свое большое мощное тело, но он с задачей справился – спасли мощные руки. Да еще старший сержант Горидзе, как настоящий горный человек, взобравшись первым, стал подтягивать страховочную веревку, помогая Клишину.

– Спускаться будет труднее. При спуске все зависит от силы мышц. У кого кисти сильные, тому будет легче, – прокомментировал предстоящее рядовой Полушкин.

Он, очевидно, плохо знает технику спуска с вертолета по тросу, когда одна нога подгибается в колене, а трос пропускается между ступнями. Когда устают руки, подогнутую ногу следует слегка выпрямить и зажать трос, тогда появляется возможность держаться на ногах. Но, может быть, Полушкин еще не десантировался с помощью троса, или в скалолазании нет такого приема. Хотя последнее натолкнуло меня на сомнение – разрядником себя может назвать и перворазрядник, и обладатель третьего разряда. А это большая разница. Какой разряд у Полушкина? Но спрашивать я не стал. Не хотелось прилюдно обескураживать парня, если он неопытный новичок.

Время, чтобы дать отдохнуть мышцам рук, у нас было. Дальнейший путь шел по траверсу хребта, расположившегося между двумя рукавами ущелья. Работой загружались только ноги. Траверс был усыпан слежавшейся за множество веков занесенной сюда ветром пылью и даже землей, во многих местах зарос травой, порой достаточно высокой, по пояс человеку среднего роста. Высота здесь, по сравнению с хребтами по другие стороны рукавов, не слишком большая, поэтому снега на траверсе не было. Снег показывала только карта спутниковой съемки на моем планшете, но спутниковая съемка, должно быть, проводилась в другое время года. В общем, мы шли без помех.

Темп передвижения задавал я, поставив себя во главе цепочки, в которую растянулась группа. Темп сразу выбрал высокий. Я предполагал, что мне придется торить тропу по снегу, но в силу его отсутствия идти оказалось легче. Только при переходе через участки с высокой травой приходилось ногу ставить поперек движения, чтобы приминать стебли травы, из-за чего походка получалась слегка косолапой. Но таким образом я прошел целый час, хотя предполагал смену через каждые десять минут.

Когда младший сержант Одинцов, шедший за мной следом, сменил меня на месте ведущего, он легко поддержал заданный мной темп. Я же, вместо того чтобы встать последним в цепочке, как полагается при торении тропы, занял место Одинцова – вторую позицию. И вызвано это было простым нежеланием путать страховочную веревку, которая соединяла меня с младшим сержантом.

– Замыкающим… – напомнил мне было рядовой Полушкин, но я от него отмахнулся.

И, как оказалось, не зря.

Я шел, опустив взгляд в землю, чтобы не зацепиться за траву, когда услышал несколько коротких очередей впереди себя. Стрелял явно младший сержант Одинцов – во-первых, у бандитов не было глушителей, а во-вторых, их автоматы не давали «отсечки» по два патрона в очереди. Я успел только поднять голову и упасть в траву. И уже лежа я обернулся. Вся наша цепочка дружно и быстро залегла – сказались многочисленные тренировки. И только младший сержант Одинцов, повернув голову, продолжал стрелять прямо в траву, стоя на одном колене.

– Что там, Максим? – спросил я младшего сержанта по системе связи.

– Бандиты. Было трое. Двоих я «снял». Один пропал куда-то. Как в воздухе растворился.

Глава шестая

– Это, случаем, не «погранцы»?

– У погранцов камуфляж – «цифра». А у бандитов – «песочный».

Это звучало убедительно, да и в реальности таковым и было. Насчет камуфлированных костюмов младший сержант правильно отметил. Я сам это заметил еще во время обороны склона перевала. Для нашей местности камуфляж бандитов подходил мало. Но были среди них и несколько человек в привычном «цифровом» камуфляже. Чем такая разница в одежде была вызвана, я догадаться не мог.

Я снова обернулся, чтобы дать команду:

– Рассыпаемся «веером». Охватываем все пространство передвижения по траверсу от центра и по бокам. Максим, где они шли?

– По самому центру, как и мы. Прямо навстречу.

– Что-то мало – три человека…

– Больше я не видел. Может, остальные отстали…

Моя группа продолжила передвижение. Пробирались ползком.

Бандита нашли быстро. Тот сидел за камнем-валуном, спрятав лицо в ладони, и плакал. Его снайперская винтовка валялась в стороне. Мы всей группой окружили парня. Винтовку лейтенант Громорохов подобрал сразу, повертел в руках, стал рассматривать, постоянно оглядываясь и контролируя сторону, с которой пришли бандиты.

– «Parker-Hale M82»[26], – прочитал лейтенант английскую маркировку.

– Made in Великобритания, – произнес я, совместив два языка.

Допрос много времени не занял. Главное, что нам требовалось, установить – сколько человек было в группе, есть ли другие группы и какая цель перед группой ставилась. Поначалу пленник плохо говорил по-русски и не понимал вопросы, постоянно переспрашивал отдельные слова, просил перевести на арабский. Но после моего приказа пристрелить его он вдруг удивительным образом начал все понимать и даже отвечать достаточно членораздельно по-русски. Так мы узнали, что группа изначально состояла из десяти человек, перед ними была поставлена задача взобраться на траверс хребта и пройти вперед, чтобы сверху поддержать атаку банды на перевале, для чего группе было выделено четыре пулемета.

– Где пулеметы?