– Затем, что никто во всей Москве так не знаком с участковыми, как ты, – отозвался Анатолий, улыбаясь во всю ширь. Он любил Сарчука за его профессионализм, какой-то особый юмор, умение находить общий язык с любыми категориями людей. – Ты должен поговорить с участковым, в ведении которого находится дом Софьи Ельцовой. Пусть тот зайдёт к ним, приглядится, так сказать, обстановочку оценит, с соседями побеседует.

Виктор показал зубы, которым позавидовала бы любая актриса.

– Кто там у них участковый? – он наморщил гладкий лоб. – Да кто бы ни был, я выясню и отправлю его к сестрёнке погибшей.

– Давай, перед этим проинструктируй, что хочешь узнать, – напутствовал его следователь, хотя прекрасно понимал, что и без его напутствий Виктор это дело выполнит с блеском. – Сразу мне доложишь.

Виктор приложил руку к воображаемому козырьку:

– Есть, товарищ генерал.

Глава 2

Участковый Василий Петрович Мухин, капитан милиции, полноватый мужчина средних лет, сидел на лавочке неподалёку от дома Ельцовой и беседовал с так называемым коллегой её мужа, сантехником Димой, крепким коренастым парнем с красным лицом. От сантехника исходил стойкий запах перегара, прожилки на носу и мутные маленькие глазки свидетельствовали о поклонении Бахусу. Диме хотелось поговорить, излить Петровичу, как его называли в округе, душу, но ничего не получалось. Во-первых, с балкона третьего этажа его постоянно звала Марья Ивановна, у которой, как назло, сегодня ни с того ни с сего стал протекать унитаз, во-вторых, бдительный Мухин направлял скачущие мысли собеседника в нужное русло.

– Ну а про Шаповалова что можешь сказать? – прервал капитан очередное воспоминание Димы о посиделках на природе с ящиком водки. Тот снял кепку и приосанился, словно сознавая важность момента.

– Да, Серёга парень неплохой, только в последнее время мутный стал какой-то.

Капитан хмыкнул:

– Ты, Дима, слишком красиво выражаешься, простому народу не понять. Мутный – это как? И в последнее время – это когда? Уточни.

Сантехник закряхтел, собираясь с мыслями, которые, видимо, разбегались от него, как тараканы.

– В последнее время, – заметил он, – это как Сонькину сестрицу укокошили. Точно, не раньше. После этого события Серёга всех шугается, бродит словно запуганный. Что, и его могут? – поинтересовался сантехник, глядя невинно на участкового.

– Димка! Сколько же можно прохлаждаться? У меня уже в коридор потекло. Хочешь, чтобы в спальню? – послышался визгливый голос Марьи Ивановны. – Если только до спальни дойдёт, я тебя самого в дерьмо окуну. Ты у меня попляшешь.

– Да иду я! – громыхнул Дмитрий и тихо добавил: – Старая ведьма, и воздуху глотнуть не даёт.

– Значит, Сергей изменился после убийства родственницы, – констатировал милиционер.

– Точно, как пить дать, – отозвался сантехник. – Сам себя боится, посидеть с нами вчера отказался, а раньше всегда поддерживал компанию.

– Димка! – снова заорала Марья Ивановна. – Вот сейчас выйду и метлой тебя огрею. Вы, товарищ участковый, можете сразу его в участок оформить. Видите, тот ещё работничек.

– Ивановна, успокойся, – капитан встал, – идёт уже твой Дмитрий. – Не видишь разве – я его задержал.

– А это меня мало волнует, – парировала бабуля. – Когда дерьмо по квартире течёт, мне фиолетово, с кем мастер беседует. Вот приходи с ним вместе, помоги ему – и беседуйте. Даже чаем напою.

Дмитрий сплюнул:

– Говорю же – ведьма.

Участковый похлопал его по спине:

– Ладно, ступай. Спасибо за откровенность.

Сантехник оскалился, показав гнилые остатки зубов.

– Завсегда пожалуйста.

Они разошлись по соседним подъездам. Поднимаясь на пятый этаж, Василий подумал: из чего вообще делают стены многоквартирных домов? Похоже, из фанеры, потому что слышимость в подъезде была прекрасная. Он хорошо знал каждую семью и с интересом прислушивался к доносившимся голосам. Вот в третьей квартире Носовы ругаются. Видать, муж опять после ночного дежурства на бровях пришёл. И действительно, тонкий голос Нюры пронзал коридорную тишину:

– Скотина ты пьяная! Всю жизнь мою под откос пустил! Лучше бы я сдохла, чем так мучиться!

Николай что-то мычал в ответ, но слов Василий не разобрал. Он поднимался всё выше и выше. На втором этаже модница Лиля щебетала в трубку:

– Джинсы точно импортные? Только учти – Китай и Индию не хочу, дешёвка. Америку давай.

Участковый улыбнулся, отметив про себя, что Лилей надо заняться. Не дай Бог спутается с фарцовщиками! Родителей жалко, порядочные люди. Когда дочь успели пропустить? Нужно с ними хорошенько побеседовать. Целый день на работе торчат и не заботятся о будущем ребёнка. Так, в раздумьях, он поднялся на третий этаж. Из квартиры Шаповаловых тоже доносились громкие звуки. Сиплый мужской голос орал, перебивая визгливый женский:

– Дура, меня же посадят! Ты этого хочешь?

Соня вторила ему, как галка:

– Ты не понимаешь, ты ничего не понимаешь! Так будет лучше для нас. Если этого не сделаешь ты, сделаю я.

– Сука! – уже тише, но более грозно произнес Сергей. – Убью!

В квартире послышался шум. Василий, опасаясь за женщину, принялся нажимать кнопку звонка. Убедившись, что она не реагирует, Мухин неистово заколотил в дверь. Крики за стеной стихли, но шорох, наводивший на разные мысли, не прекращался.

– Открывайте, это участковый! – закричал он. – Если не откроете – выбью дверь!

Звуки стихли. Дверь распахнулась, и на пороге показалась бледная растрёпанная Софья. Ворот летнего платья был разорван, и она стыдливо прикрывала рукой грудь.

– Где? – буркнул Василий, и она, не уточняя, кого он имеет в виду, указала на балкон.

– Ах ёлки! – капитан бросился туда, куда показывал дрожавший палец хозяйки. Вбежав в маленькое пространство, захламлённое разными вещами, он сразу оценил обстановку. Сергей попытался перелезть к соседям, на смежный балкон, и это непременно ему бы удалось, если бы нога предательски не соскользнула с карниза. Шаповалов не спикировал вниз только потому, что изо всей силы сжал пальцами балконные перила, и теперь болтался в воздухе, как крюк подъёмного крана.

– Добегался! – участковый, вспотев от волнения, схватил беглеца за уже посиневшие от напряжения руки и рывком втащил назад. – Будешь знать, как от милиции сигать!

Ощутив под ногами твёрдый пол, Сергей медленно сполз на него и, закрыв ладонями лицо, разрыдался.

– Эй, кончай истерику! – беглец не вызывал никакой жалости, и Мухин ткнул его ботинком. – Ну-ка пойдём в комнату, да ты мне всё расскажешь. Чувствую, есть что.

Шаповалов поднял на него красные мутные глаза.

– Нечего рассказывать, начальник, – прохрипел он. – Как раньше говорил, истинный крест. Ничего не знаю и не ведаю.

– А вот это сомнительно, – подождав, пока Сергей медленно поднимется, Василий зашёл с ним в комнату. Софья стояла у