Электрический чайник закипел быстро, и девушка, разлив кипяток по чашкам, бросила туда пакетики, которые предусмотрительный бывший тоже взял в магазине. Слава старательно резал торт «Прага», тоже любимый ею, а закончив, стал осторожно наполнять вином маленькие хрустальные рюмки.

– За Елену Васильевну, – они подняли рюмки, не чокаясь. – Хорошая была женщина.

Галя выпила с удовольствием, чувствуя, как на душе постепенно становится тепло и спокойно.

– Послезавтра тебе предстоит выдержать сложный день, – начал Слава, – но я буду рядом.

– «Я подумаю об этом завтра», – отозвалась Галя, цитируя свою любимую героиню Скарлетт О`Хару. – Знаешь, мне кажется, если я буду думать об этом ежеминутно, я просто сойду с ума.

– Возможно, ты права, – он отставил рюмку и отколупнул маленькой ложечкой кусочек торта. – Что, если я тебя спрошу о перстне? Ты не будешь сердиться? Просто для меня это так неожиданно… Вот жил с тобой и не знал, что у вас есть кольцо, которое приносит несчастья. Кстати, ты в это веришь?

Галя покачала головой:

– Нет, нисколько. Сначала мне показалось, что мама права, потому что на нашу семью в одночасье обрушилось столько разных бед. Дед, блестящий генерал, которому прочили самые высокие должности, интеллигентная бабушка, создавшая настоящий уют в нашем доме, мои родители, такие молодые, красивые и счастливые…

– Мы с тобой, – тихо вставил Слава.

– Да, кстати, и мы с тобой, – согласилась Галя. – Разве мы думали о том, что настолько быстро разведёмся, когда всё так хорошо начиналось?

– И к какому же выводу ты пришла? – поинтересовался бывший муж, осторожно собирая с кусочка торта глазурь. – Всё дело в перстне? Поэтому ты его подарила?

– Я уже говорила, мне сначала казалось именно так, – Галя мотнула головой. – Но потом я вспомнила о других семьях. Они, подобно моей, теряли всё, хотя никаких драгоценностей у них не было.

– А я, хоть и не мистик, склоняюсь к мысли, что виноват перстень, – пробурчал Слава. – Уж больно всё произошло неожиданно. Твоего деда, который слыл образцом честности, вдруг обвиняют в хищениях, и он совершает самоубийство. Бабушка, всегда любившая тебя и Елену Васильевну больше жизни, перестаёт интересоваться семьей и тоже губит себя. Отец, души в вас не чаявший, находит другую женщину… – он замолчал, понимая, что дальше придётся говорить о себе, и Галя это почувствовала.

– Ну, договаривай, – усмехнулась она. – А потом я обнаружила тебя в постели с лучшей подругой.

– Я утверждаю, что это была подстава, – мужчина покраснел. – Разве моё одиночество – тому не доказательство?

– Не знаю, – вздохнула Галя. – Но простить и забыть не могу, ты уж извини.

– Да, я понимаю, – Слава поднялся и улыбнулся одними уголками тонких губ. – Ладно, спасибо за чай. Мне пора. Ты ведь не предложишь остаться на ночь?

Девушка ничего не ответила.

– Впрочем, я и не сомневался, – он медленно пошёл в прихожую и стал надевать летние туфли. – Ты не ответила мне, дорогая. Будет ли этот перстень приносить несчастья другим и прекратятся ли твои?

Бывшая жена пожала плечами:

– Я где-то читала, что с уходом драгоценности все мои беды должны кончиться. А у Аркадия Петровича их быть не должно. И вообще, давай больше не будем об этом говорить. Я же сказала, что не верю в мистику.

– Давай не будем, – он ещё раз улыбнулся на пороге. – Ну, до послезавтра.

– До послезавтра, – шепнула она.

Часть 4

Москва, 1977

Глава 1

Анатолий Петрушевский занимался документами по делу Нины Ельцовой. Его лицо было бледным и хмурым. Опытному следователю не верилось, что им удастся быстро отыскать преступника. А если он из так называемой бриллиантовой мафии, о которой все знали и молчали, – вскоре дело придётся отправить в архив. Да, мотив ясен как день: разумеется, это ограбление. И что с того? Пока у них нет даже ниточки, чтобы зацепить хотя бы кого-нибудь в качестве подозреваемого. Подумав об этом, Анатолий недовольно поморщился. Хотя бы кого не надо. Надо поймать самого настоящего преступника! Но как выйти на его след? Может быть, сегодня его порадуют оперативники и судмедэксперт? Ох, Вадик, Вадик, сколько раз ты направлял расследование в нужное русло! Что, если и сейчас… Он вздрогнул от внезапно раздавшегося стука в дверь и расплылся в улыбке. Этот стук следователь узнал бы из тысячи. Марш болельщиков на его двери выбивал только Вадим, который никогда не отвлекал по пустякам. Значит, что-то нашёл…

– Заходи, дорогой, – с грузинским акцентом проговорил Петрушевский.

– Спасибо, дорогой, – в тон ему ответил Козлов, появляясь на пороге. Его красивое смуглое лицо с родинкой над верхней губой выражало озадаченность. Петрушевский понял, что не ошибся. Сейчас эксперт поразит его очередным криминальным открытием.

– Что скажешь, дорогой? – шутливо продолжил он.

– Кое-что скажу, дорогой, – отозвался Вадим и сразу посерьёзнел. – Вы вчера этого фрукта Шаповалова допрашивали?

– Ну разумеется, ты и сам видел, – кивнул Анатолий, и от волнения рука предательски потянулась к носу. – Неужели он?

– Ну, пока так достоверно ответить не могу, – признался Козлов. – Только скажу: врёт наш родственничек, говоря, что зашёл в квартиру, увидел труп – и бегом звонить нам. Всё было не так.

Следователь почувствовал, как вспотели ладони, и потянулся за платком.

– Не так? А как?

– Судя по его отпечаткам пальцев, этот субъект сначала прогулялся по квартире, нисколько не смущаясь убитой, осмотрел ящик с драгоценностями, полазал по сервантам, а уж потом соизволил сообщить в милицию, – выпалив это, Вадим с надеждой посмотрел на Петрушевского: – Ну, как тебе сей факт?

– Факт отличный, как сказал бы наш Сарчук, – заметил Анатолий. – Однако пока у нас на этого фрукта ничего нет. Ну, скажет он, что от волнения заметался по квартире и уже не помнит точно, к чему прикасался. Я таких подозреваемых видел-перевидел. По-хорошему, в квартирке его сожительницы нужно провести обыск, да только полковник не даст на него разрешения. Для него пальцы нашего подозреваемого не доказательство. К тому же он и раньше бывал у Ельцовой, – во всяком случае, на это Шаповалов обязательно обратит наше внимание, а Софья всё подтвердит.

– Ну, тут мы можем упереться: отпечаточки свеженькие, – возразил Козлов. – Однако насчёт всего остального ты прав. Даже не знаю, что и сказать.

– Ничего не говори, – остановил его Петрушевский. – Думаю, я знаю, что делать. Пусть с ним поработает участковый. Попрошу Сарчука, чтобы звякнул ему – чем чёрт не шутит, как говорится, а вдруг? Кстати, не исключено, что они с нашим Виктором окажутся приятелями. Иногда мне кажется, Сарчук в Москве всех участковых знает.

– А