— И где же он?

— Да перед тобой. От тебя не ждать какого подвоха, а?

— Не пристало сажать за решетку и швырять в человека камни лишь за то, что он не в своем уме — вот и все.

— Коли так, забирай его, только бы сюда не возвращался. Забирай и проваливайте.

Преподобный кивнул.

— Я готов. Но сперва хотелось бы поесть. У вас где-нибудь кормят?

— Дальше с милю от города есть домишко мисс Мэри, за деньги она чего состряпает. Да не всякий переварит.

— Не слишком лестный отзыв.

— Оно так. Сдается, я смог бы поджарить тебе мясца, найдись пара лишних монет.

— Деньги есть.

— Вон как. У меня нет. Но конина для готовки имеется. В самой кондиции. Еще час-другой — напрочь стухнет.

— Весьма заманчиво, но, пожалуй, отправлюсь к мисс Мэри.

— Супы ее из разных корешков, травы и всякой дряни. Как ни мешай, вкус всегда один. А после не продрищешься. Сама на вид неказиста, но подмахнуть горазда, если есть такой интерес.

— Спасибо, не нуждаюсь. Конина сгодится, только посмотрю, как ты готовишь.

— Ладно. Я мигом дострогаю.

— Мастеришь что-то?

— Зачем? Просто строгаю.

— Какой тогда в этом прок?

— Так мне нравится строгать. Получаю удовольствие.

Старикан сообщил Преподобному свое имя с таким видом, будто доверяет страшную тайну. Звали его Джад. Вблизи он был еще безобразнее, чем с обзорного пункта у коновязи. В изъеденной порами коже можно было запасать воду, а нос ломали столько раз, что при разговоре он раскачивался словно колокол. Зубы большей частью вывалились, а те, что остались, сгнили и побурели от табака. Пальцы на почерневших руках были грязными настолько, что Преподобный сразу представил, куда ими залезали.

Внутри жилища царила нищета, в полу зияли дыры. В дальнем углу комнаты стояла дровяная плита, изогнутая труба уходила в дыру в потолке. Снаружи через ту же дыру проникал дождь, так что плита наполовину заржавела. Пол под плитой заметно просел. «Еще одна треснувшая доска, — подумал Преподобный, — или прогрызенная термитом дырка — и плита провалится вниз». Вдоль стены на крюках висели облепленные мухами куски конины. Некоторые уже позеленели и почти все покрылись плесенью.

— То самое мясо, что ты предлагал?

— Угу, — признал Джад, почесывая засаленный мешочек на шее.

— Выглядит сомнительно.

— Дошло до кондиции, я ж говорил. Так будешь?

— Сам приготовить могу?

— Заплатить все равно придется.

— Сколько?

— Пару монет.

— О, две монеты за тухлятину, которую сам и пожарю.

— Давай пожарю я, цена та же.

— Воистину деловой подход, Джад.

— А то, всю жизнь этим славился.

— Не мешало бы еще прославиться чистоплотностью.

— Ась? Это к чему ты ведешь?

Преподобный Мерсер откинул полы длинного черного сюртука, выставив на обозрение рукояти своих револьверов.

— Человеку иногда свойственно полюбить вещи, о которых он прежде редко задумывался.

Джад покосился на револьверы.

— Ну, Преподобный, с тобой не поспоришь. Я было принял тебя за балабола Господня, тока, судя по твоим стволам, слона тебе случалось повидать.

— Воистину случалось. И всех его слонят.

Разогнав мух, Преподобный отыскал сравнительно подходящий кусок конины и ножом отрезал от него ломоть. После чего выскреб насекомых из покрытой слоем жира сковородки и положил на нее мясо. Растопил плиту — и вскоре мясо уже шкворчало. Прожарить следовало основательно, пусть даже подгорит. По крайней мере, так есть шанс не помереть от отравления.

— Найдется, чем подсластить нашу сделку? — поинтересовался он.

— Ничем, кроме конины.

— А как сгниет совсем или закончится, чем будешь пробавляться?

— Дык есть еще пара кляч и старый мул. Кого-то пущу в дело.

— Не думал разбить огород?

— Руки мои не для мотыги. Коли совсем прижмет, схожу подстрелю белку, опоссума, енота или еще кого. Собачатина сойдет, если готовить подольше.

— И сколько у вас всего жителей в городе?

— Считай, человек сорок, а с Норвилем, который в кутузке, сорок один. Хотя он-то уезжает, уговор ведь такой был? Да вообще он здесь и не живет.

— Сорок будет с детворой?

— Верно, это ж все Мэри ублюдки. Годков от тринадцати и до шести. Она прямо их высирает, а кто, значит, папаша, ей побоку. Есть там который и на меня сильно смахивает.

— Храни его Господь, — сказал Джебидайя.

— Во, в самую точку. Двое уже преставились: одного лошадь лягнула в башку, второй залез в речку и потонул. Дурачку бы сперва плавать научиться. Была еще девчонка постарше, но связалась с тем