Джебидайя проводил мотылька взглядом. Большой, мохнатый, с черными крылышками. Он пролетел над кроватью и стал биться о потолок, так что в свете лампы его тень трепетала на стене. Когда Джебидайя вновь обернулся, тень была куда крупнее, чем мгновение назад. На затылке точно забегали маленькие острые иглы — это его волосы поднялись дыбом: вместо мотылька под потолком взгляду Джебидайи предстал волк-оборотень. Тварь свисала вниз головой над кроватью, где сидела Мэри. Молниеносно блеснули стволы и грянули выстрелы. Первый, второй, третий. Мэри как ветром сдуло.

Волк обрушился на кровать, рейки и рама разлетелись во все стороны вместе с фонтаном шерсти, плоти и осколков кости. В тот же миг дверь сотряс удар и в пробоине мелькнул большой желтый глаз. Джебидайя пальнул не целясь. Мэри кубарем прокатилась к двери, выстрелила-перезарядила, выстрелила-перезарядила, выстрелила — так что пули изрешетили дерево. С той стороны донесся рев, точно кто-то прижал раскаленное клеймо к заднице быка.

Конь метался по комнате, едва не сбивая с ног Джебидайю и Мэри. Дверь содрогнулась от удара. Второй оглушительный удар — рама раскололась, и дверь слетела с петель. Двое волков ворвались внутрь.

Конь пришел в неистовство. Попятившись, он встал на дыбы и обрушился на волка. Тварь вцепилась коню в брюхо и тот вылетел в дверь, увлекая волка за собой. Грохот копыт по лестнице, треск. Джебидайя понял, что конь пробил ограждение и сорвался вниз. Звук падения и хруст костей утонули в предсмертном хрипе.

Времени на сантименты не осталось — другой волк уже перед ним. Револьверы взметнулись, выпустив две пули в оскаленную пасть, так что клыки разлетелись, будто клавиши пианино. Стоя на коленях, Мэри с завидной меткостью всаживала одну пулю за другой в брюхо оглушенной твари. Один выстрел ушел ниже, оторвав волку причиндалы. Волк отлетел назад, врезался хребтом в стену и замер. Тело мгновенно стало менять форму. Волчье рыло втянулось назад в череп, уши сморщились, шерсть осыпалась — теперь на месте волка у стены сидел голый конкистадор. Плоть сползла с костей, как растопленное сало, и они загрохотали по полу пригоршней игральных кубиков.

Выжившие ждали.

Старались перевести дух, не отрывая взгляда от зияющего дверного проема.

Ничего.

Только тишина.

После долгой паузы Джебидайя взял лампу и вышел на лестницу, держа револьвер наготове. Никто на него не накинулся.

Шагнув к перилам, он вытянул руку с лампой и взглянул вниз. Конь с переломанным хребтом лежал поперек барной стойки. Волка и след простыл. Избежав гибельного пламени и дубовых щепок, тварь осталась невредимой. Однако свет лампы выхватил из темноты кости тех двоих, что они с Мэри уложили на лестнице. «Вот и славно, — подумал он. — Один на улице. Двое в номере. Еще двое здесь. Всего пять. Осталось двое, включая громилу вожака».

Краем глаза Проповедник уловил движение. Что-то белесое. Или серое. Ба, это Дол. Призрак скользнул вверх по лестнице.

— Ты чего прячешься? — поинтересовался Джебидайя. — Тебе незачем их бояться.

— По привычке, — ответил Дол, присоединяясь к Джебидайе на площадке. — Мне все чудится, что они меня разорвут, хотя это и невозможно. Знаю, но поделать ничего не могу.

— Ты зачем вылез?

— Предупредить, что главный близко. Я его чую. И он в ярости. Сейчас при нем всего один волк. Дело в том, что он может поднять еще пятерых, если верить твоим словам. Ты и она, значит, или другой кто. А как станет шесть — хорош. А пока свежатинки. Новых тварей. Потому, друг, лучше пусти пулю себе в рот. Не позволяй ему то, что он сотворил с теми испанцами. Их ты избавил. Но только не давайся ему или второму сам. Тебе точно не понравится.

— Спасибо за заботу, — сказал Джебидайя. — Так их всего двое? Остальных мы прикончили?

— Угу.

Дол коснулся призрачной шляпы, скользнул мимо Джебидайи и исчез в стене.

Повернув голову, Джебидайя увидел в дверях Мэри с ружьем в руках.

— Дол, — сообщил он.

— Я слышала. Джеб… — начала она и запнулась.

— Да, — отозвался он, увлекая ее обратно в номер.

— Мне, похоже, не выкарабкаться… Пристрели меня.

— Все будет хорошо.

— Обещай. Что пристрелишь.

— Мы сможем.

— Обещай.

— Если обернется плохо — даю слово.

— А я тебе, если сумею.

— Главное, не спеши. Успеется. Только когда конец неизбежен.

Едва он договорил, как с лестницы донеслись шаги. Свет лампы потускнел, окуная комнату в полумрак. Порыв ветра из открытого окна холодком пробежал по их спинам.

— Повернись и следи за окном, — приказал Джебидайя. — Увидишь что-то — мотылька, птицу, нетопыря — бей наповал.

— По мелкой цели мне не попасть, — отозвалась она. — Только если в упор.

— Недавно ты хорошо справилась.

— Повезло, да и там слепой бы не промазал.

— Ну, если что, прихлопнешь.

Они умолкли. Прямо за дверью заскрипели половицы.

Джебидайя вытер ладонь о полу сюртука и вновь стиснул рукоять револьвера. Вторую ладонь тоже, направив оба револьвера на дверь.

Лоскут тьмы проник в комнату, хотя за дверью Джебидайя не мог разглядеть ее источник. Тьма заклубилась, на манер оседающей мыльной пены, растеклась по полу и поднялась вновь, обретая форму.

Форму волка с оскаленной пастью. Джебидайя опешил настолько, что не шелохнулся, и волк в мгновение ока обрушился на