Гедимина, пока не довели его до стола, из-за которого уже приподнимался, настороженно щурясь, Линкен. Отряд Стивена шёл за ними, ни во что не вмешиваясь, и близко старался не подходить. Гедимин, раздражённо фыркнув, освободился из чужих «клешней» и сел за стол.

— Что-то не так? — спросил Линкен, глядя вслед быстро удаляющимся охранникам. — У тебя были дела с Фальком?

Гедимин качнул головой.

— Я не знаю Фалька. Но он видел древние постройки на Ириене. Странные технологии были у этих… существ.

Линкен недоверчиво хмыкнул.

— Не знаешь Фалька Марци⁈ Ah— hasu… Энцелад — далёкая планета. Фальк — один из лучших пилотов.

— Лучше, чем ты? — уточнил Гедимин, стараясь не мигать слишком часто. «Линкен признал кого-то хорошим пилотом. Это что у него, последствия облучения?»

Линкен замялся, но всё же кивнул.

— Ириен? — запоздало насторожился Хольгер. — Так вот почему тебя привела охрана… Тебе опять не даёт покоя Ириен?

Забыв о градации пилотов, Гедимин развернулся к химику.

— Странно, что мне одному. Ты что, не понимаешь, что всё это значит?

Хольгер пожал плечами.

— На Земле была культура, погибшая из-за слишком совершенных каменных наконечников. Нелепо и досадно. Но не должно мешать работе.

21 октября 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

— Ничего страшного, атомщик, — терпеливо сказал Хольгер, гладя Гедимина по плечу. Тот сердито фыркнул.

— Технологию переработки урано-ирренциевой смеси мы отработали ещё в Ураниуме, — напомнил Хольгер, покосившись на анализатор; щупы прибора были запущены под защитное поле — в миниатюрном цехе не было устройств точного контроля, и топливные таблетки приходилось проверять вручную. — Мы идём навстречу друг другу, понимаешь? Сужаем пространство выбора. Теперь мы знаем, что пятидесяти процентов урана слишком много. Если выяснится, что десяти слишком мало, у нас останется всего треть диапазона. И тогда…

— Опять пустой перевод сырья, — поморщился Гедимин. — Надо было начинать с двадцати процентов.

— Было бы неплохо, кроме твоего чутья, иметь ещё научное обоснование, — вздохнул Хольгер.

Над выходом вспыхнула цепочка светодиодов. Один из охранников, бросив пару слов в коммутатор, повернулся к сарматам.

— Константин Цкау запросил разрешения на вход в «грязный» отсек.

Сарматы переглянулись.

— Ты опять отключил его пропуск? — тихо уточнил Хольгер. — Зачем?

— Так, — нехотя отозвался Гедимин. — Зря, наверное.

Константин быстрым шагом вошёл в отсек, покосился на штабель топливных таблеток под защитным полем и брезгливо поморщился.

— Снова эти ваши… эксперименты? Вот что делает с сарматами избыток сырья…

Гедимин развернулся к нему и сузил глаза.

— Ты знаешь, что и зачем мы делаем. Что тебе не по нутру?

Константин махнул рукой.

— Вы хоть раз заглядывали в официальную программу экспериментов? Хотя — кого я спрашиваю…

Сарматы растерянно переглянулись.

— Официальная программа? У нас она есть? — озадаченно спросил Хольгер. Константин громко фыркнул.

— Как ни странно — да. Я выполнял по поручению Ассархаддона расчёты для управляемой цепной реакции. Читай.

Передатчик Гедимина громко пискнул, приняв пакет данных. Гедимин развернул экран и удивлённо мигнул.

— Смесь «ириена» и «кагета»? Кагетский ирренций предполагается стабилизировать ириенским? Кто придумал эту чушь?

Константин с присвистом втянул в себя воздух.

— Я мог бы донести на тебя. Но не буду. Можешь сам пойти и сказать Ассархаддону, что его идеи — чушь. Проверим, насколько ты для него ценен.

Гедимин мигнул, недоверчиво глядя на него.

— Ассархаддон? Врёшь. Он такого предложить не мог. Он не физик… и не идиот.

Хольгер крепко ухватил Гедимина за плечо и дёрнул назад, одновременно вклиниваясь между ним и Константином. Северянин, уже выставивший руку перед грудью, разочарованно фыркнул.

— Константин, ты мне ничего не скинул, — сказал Хольгер. — Дай посмотреть… Получается, если ирренций разного происхождения смешать в этих пропорциях, твэлы не будут «вспыхивать»?

— По расчётам выходит так, — кивнул Константин, медленно успокаиваясь. — Ассархаддон хочет, чтобы вы немедленно это проверили.

Хольгер оглянулся на Гедимина. Тот смотрел в сторону, недобро щурясь, но молчал.

— Ага, займёмся, — кивнул химик. — Можешь идти в «чистый» отсек. Тут немного радиоактивно…

Дезактивационный шлюз закрылся за Константином, пренебрежительно фыркнувшим напоследок. Гедимин подошёл к остывающим топливным таблеткам и просунул анализатор под защитное поле. Хольгер тронул его за плечо.

— Мы можем разделить задачи, атомщик. Я возьму на себя опыты Константина, ты продолжишь работу с ураном…

Гедимин, резким движением выдернув щупы из-под экрана, развернулся к Хольгеру и схватил его за плечи.

— Не лезь туда, — сказал он. — Слишком опасно. Этот идиот опять насчитал какую-то чушь. А голову оторвёт тебе.

Хольгер мигнул и наклонил голову набок, озадаченно глядя на Гедимина.

— Ошибка в расчётах? Ты в этом уверен?

Сармат угрюмо кивнул.

— Они все — одна ошибка. Займись ураном, это безопаснее. И… работать в испытательном будем по очереди.

Хольгер поспешно закивал и отстранился, потирая плечо.

— В таком случае… занимайся всеми испытаниями, как и раньше. А я буду собирать твэлы.

Гедимин качнул головой.

— Можешь делать топливо, но твэлы соберу я сам.

Хольгер мигнул, снова наклонил голову; в его взгляде под прозрачным щитком, как показалось Гедимину, мелькнула обида.

— Я знаю, что ты умеешь, — поспешно сказал он. — Но мне так спокойнее.

— Никаких вопросов, атомщик, — закивал химик, отворачиваясь к защитному экрану. — Так, что он нам прислал… Любопытная пропорция. У тебя остался «ириен» или «кагет»?

— Прислали с утра пару контейнеров, — Гедимин кивнул на закрытую и отмеченную предостерегающим знаком нишу в стене. — Я ещё подумал — зачем?.. Смотри, не перепутай. Тут ведь даже не проверишь, та пропорция или не