Шрифт:
Закладка:
Гедимин, распластавшийся на дне в обручах фиксаторов, опоясавших грудь, криво ухмыльнулся.
— Знаю. А ириенский он взрывать не пробовал?
— Пробовал, — кивнул Хольгер. — Сразу после твоих опытов Исгельт дал ему указания — проверить «ириен», «кагет» и «лунник». Вы с ним с «лунником» работали, правильно?
Гедимин приподнялся на локте, нетерпеливо кивая.
— И что?
Со стороны мониторов донёсся раздражённый вздох сармата-медика.
— Эй, химик! Положи своего друга ровно, если сам он лечь не может!
Хольгер осторожно коснулся плеча Гедимина, «придавливая» сармата к дну автоклава.
— Не прыгай, атомщик. Повредишь рёбра. Я сам мало знаю — результаты пока у Исгельта. Но… та же картина, что в твоих опытах. «Ириен» не взрывается, «лунник» не даёт ничего нового… а вот критическая масса «кагета» вдвое меньше той, что мы вычисляли. Ассархаддон уже проверил.
Гедимина передёрнуло. Хольгер виновато отвёл взгляд.
— Это самый надёжный способ из тех, что у нас есть. Это делали в лаборатории Линкена, не у тебя…
— Ладно, — буркнул сармат, прижимая ладонь к фиксатору — ему показалось, что под слоем фрила шевельнулось что-то тяжёлое и холодное. — Критическая масса меньше… Но вещество то же самое? Тот же изотоп?
Хольгер под его немигающим взглядом медленно кивнул.
— И это самое странное, атомщик. Никаких различий — и совершенно разные свойства.
Гедимин тяжело вздохнул, поморщился от боли, попытался просунуть палец под фиксатор — пластина как будто давила сильнее, чем должна была — и направил угрюмый взгляд в потолок.
— Как это соотносится с законами физики?
Хольгер пожал плечами.
— Исгельт и Константин думают над этим. Нам очень не хватает физика-теоретика, Гедимин. Я спрашивал у Ассархаддона, но… — он вздохнул. — Сарматы мало склонны к теоретическим штудиям. Ни на одной из территорий такого специалиста нет.
Гедимин недовольно сощурился.
— Если бы выйти на связь с Конаром…
Хольгер отмахнулся.
— Даже не пробуй. Люди не должны ничего знать. Случайная утечка информации… — он, не договорив, отвёл взгляд. Повисло молчание.
— Как идёт очистка? — спросил Гедимин, когда ему надоело крутить в голове одни и те же бесполезные мысли. «Придётся обойтись без Конара, своими мозгами… если они у тебя есть,» — он досадливо поморщился. «Пора бы уже привыкнуть, что мы ничего не понимаем.»
— Ещё три дня, и можно будет работать, — Хольгер, оживившись, посмотрел на свой передатчик, что-то проверил в нём и снова наклонился над автоклавом. — У меня есть одна мысль, атомщик. Не насчёт свойств ирренция, но… Мне она кажется полезной.
— Говори, — Гедимин, насторожившись, приподнялся на локте. — Ты один здесь похож на учёного. Может, что-нибудь придумаешь.
Хольгер смущённо хмыкнул.
— Я пытался навести порядок в мыслях. Читал о Лос-Аламосе, о тех, первых, исследованиях… Ты слышал о попытках использовать оружейный плутоний как топливо для реакторов?
Гедимин мигнул.
— Естественно. Мы проходили это в Лос-Аламосе.
— Помнишь, как с ним поступали? Его смешивали с ураном. Добавляли в топливо. Если процент был небольшим, обходилось без «хлопков». Ирренций очень похож на плутоний…
Гедимин на мгновение прикрыл глаза и медленно расплылся в ухмылке.
— Ты думаешь, так он стабилизируется? Но ведь это разные реакции — та, что идёт на нейтронах, и омикрон-квантовая…
Хольгер пожал плечами.
— Тебе виднее, атомщик. Но, чтобы ирренций не вспыхивал, его надо чем-то разбавить. Возможно, полезно будет «отравить» его кеззием. Или обеднённым ураном. Куда-то деть лишние омикрон-кванты. Если хочешь, я этим займусь — и к твоему выходу уже будут какие-то результаты.
Гедимин покосился на фиксатор поверх рёбер и качнул головой.
— Ничего не трогай. Слишком опасно. Попроси Константина сделать расчёты для таких смесей. Он давно рвётся помочь…
Хольгер усмехнулся.
— Ничего не выйдет, атомщик. Он слишком занят. Даже отказался зайти к тебе. Какие-то особые расчёты… наверное, для Линкена.
— А, бомба… — Гедимин досадливо сощурился. — Ладно. Тогда — просто ничего не трогай. Вернусь — разберёмся.
19 октября 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»
Трое охранников во главе со Стивеном Марци вместе с учёными прошли в «грязный» отсек — и там и остались, рассредоточившись вокруг выхода. Гедимин, краем глаза уловив смутное движение у стены, поднял взгляд от барабана, в котором окись ирренция перемешивалась с необогащённым жёлтым кеком, и удивлённо мигнул.
— Что вы тут забыли? — спросил он. Что-то шевельнулось и у другой стены, и Гедимин обнаружил, что отряд охраны Хольгера тоже здесь — маячит у выхода в испытательный отсек и оцепеневшим взглядом смотрит на оборудование.
— Приказ Маркуса — сопровождать тебя во время работы, — ответил Стивен. Гедимин мигнул.
— Глупый приказ. От вас тут никакого проку.
— Приказ координатора Маркуса, — медленно, по слогам, проговорил Стивен, глядя ему в глаза. Что это должно было означать, Гедимин не понял.
— И что? — сердито сощурился он. Хольгер, встав со стула, положил руку ему на плечо.
— Не трогай их. У них действительно приказ. После того, как ты пострадал от взрыва… — он махнул второй рукой в сторону выхода в испытательный отсек.
— Всё равно — глупость, — проворчал Гедимин, отворачиваясь от охранников. Барабан продолжал вращаться — вещества должны были перемешаться равномерно. Хольгер стоял над устройством с анализатором, но постоянное движение и несколько слоёв защитного поля мешали работе прибора.
— Мало, — сказал Гедимин, поймав рассеянный взгляд Хольгера. — Не разгорится.
Химик, отвлёкшийся от изучения экрана, растерянно мигнул.
— Что?
— Мало ирренция, — повторил сармат. — Всего половина по массе. Не разгорится.
Хольгер с любопытством посмотрел на него.
— Ты же не пробовал. Откуда знаешь?
