Попыхтев с полчаса, Дэлейни-Подмор призвал на помощь Толстого Монаха. Брат Джером славился среди хогвартских привидений своей ученостью и охотно согласился помочь.

Они увлеченно обсуждали каждую фразу и были так поглощены своим занятием, что ничего не замечали вокруг. А между тем среди теней сводчатого потолка над ними уже давно виднелась плутовская физиономия Пивза. Слушал он очень внимательно.

* * *

Юбилей своей смерти сэр Николас де Мимси-Порпингтон праздновал каждые десять лет, чем неизменно вызывал недоумение остальных Хранителей. Никто из них не считал день собственной гибели радостной датой, к тому же Ник всякий раз устраивал не веселую пирушку, которая могла бы отвлечь от мрачных мыслей, а унылое действо с ужасной музыкой и отвратительным угощением. Тем не менее призрачные обитатели Хогвартса посещали его «смертины»: Почти Безголовый Ник был славный малый, которому легко прощали это чудачество.

Никто не удивился даже тогда, когда в подземелье, полное привидений, вошли трое живых детей. Они, конечно, сразу побледнели и придвинулись плотнее друг к другу, но в остальном вели себя прилично, и на них перестали обращать внимание. Кровавый Барон дольше других следил за ними: гриффиндорская троица, явившаяся на юбилей, в прошлом году доставила слизеринскому декану немало неприятных минут, и факультетский призрак опасался повторения чего-либо подобного.

Вскоре в зал влетел Пивз и полностью завладел вниманием школьников. А Барон вернулся к прежнему объекту своих наблюдений — новичку Клуба Безголовых по прозвищу Бродяга Дик. Он недавно объявился в Хогвартсе и моментально сделался своим в буйном братстве сэра Патрика. Но главное — этот призрак в последнее время откровенно искал общества Серой Дамы. И она нисколько не возражала.

Барон не осуждал выбор дочери. Правда, Бродяга Дик был слишком молод по меркам привидения, всего каких-то 342 года. Но Дэлейни-Подмор отрекомендовал его как храбреца-кирасира, павшего в сражении[1] и долгое время скитавшегося в поисках боевых товарищей. Однополчан в Хогвартсе он не нашел, но Безголовые Охотники по достоинству оценили его доблесть, а также ловкость, с которой Дик ловил собственную голову на острие своего палаша. Что до Елены, то ей пришлись по душе веселая галантность и бойкий ум кавалера. Слизеринский призрак опасался только одного: чтобы Дик, оправдывая свое прозвище, не отправился бродить дальше, оставив Элли еще более печальной, чем до встречи с ним. Но на этот случай имелся добрый меч — лучшее средство вразумления юнцов, хоть пеших, хоть конных.

А Бродяга кружил Елену в танце и о бегстве из замка, похоже, не помышлял.

Тем временем Пивз натравил на гриффиндорцев Плаксу Миртл. Упреков рыдающего привидения дети не выдержали и сбежали, но полтергейст не огорчился: Плакса была лишь разминкой перед главным развлечением вечера. Состроив простецкую мину, он приблизился к юбиляру, который обиженно поглядывал на развлекающихся членов Клуба.

— Ник, говорят безголовые тебя к себе не приняли, сказали, что ты им такой не подходишь?

Сэр Николас только вздохнул в ответ.

— Слушай, я знаю, как тебе помочь, — Пивз придвинулся к самому его уху, но продолжал говорить громко. — Давай ее того? В смысле, полностью!

— Кого «ее»? — попятился от него Ник.

— Да башку твою! — и в подтверждение своих слов Пивз выволок из кармана штанов длинную алебарду наподобие тех, с которыми в коридорах стояли рыцарские доспехи. — Раз и готово!

Алебарда со свистом прошла сквозь шею призрака, который страшно оскорбился таким отношением к своей особе.

— Н-наглец! — от гнева сэр Николас даже стал заикаться. — Н-не смей!

Но Пивза было уже не остановить: он с гиканьем понесся по залу, круша все на своем пути. Зазвенела посуда, полетели в разные стороны куски гнилого мяса и заплесневелого хлеба, музыканты на эстраде побросали свои пилы и шарахнулись кто куда. Привидения из других замков громко требовали прекратить разгром, кто-то пытался поймать полтергейста, но где там! Топор превратился в мерцающую ленту, а сам Пивз — в бешеный волчок.

— Пивз дал ему дельный совет, — заметил сэр Патрик, подлетев к Барону. — Ты, или я, или вот хоть наш новенький вполне могли бы помочь...

— Палаческая работа? Уволь, — поморщился тот. — На месте Ника я бы давно довершил дело сам.

— За пятьсот лет мог бы и сообразить, — согласился Делэйни-Подмор. — Но тогда бы потерял замечательное прозвище! — Он рассмеялся и присоединился к толпе Охотников, которые увлеченно гонялись за полтергейстом и его алебардой.

— Бедуир, уймите же его, наконец! — взмолился Ник. — Иначе ко мне больше никто не придет!

— Не только придут, но и попросят повторить, — Барон похлопал страдальца по плечу. — Давно надо было придумать что-то новое в ваших смертинах, Николас! Но вы правы: пора остановить, иначе он примется крушить стены... Пивз! — гаркнул призрак. — Вот я тебя!

Пивз заверещал и метнулся к выходу. Барон и Охотники с улюлюканьем кинулись следом. Туманные фигуры наперегонки взлетали по лестницам, преодолевали пролет за пролетом, наполняя замок уханьем и пронзительными воплями. Ночь Хэллоуина обещала выдаться на славу!

На третьем этаже у стены толпились школьники, над ними возвышались фигуры директора и деканов. Пивз и его преследователи остановились: здесь пахло бедой, а не веселой проделкой.

Дети испуганно перешептывались, на полу виднелась большая лужа воды.

Сунув свое оружие обратно в карман, шумный дух просочился вперед и увидел на стене корявые буквы: «ТАЙНАЯ КОМНАТА СНОВА ОТКРЫТА. ТРЕПЕЩИТЕ, ВРАГИ НАСЛЕДНИКА!»

Под надписью, вздетая на крюк, висела окоченевшая кошка Филча.

* * *

— Северус, может, все-таки есть какое зелье? Ну, чтобы побыстрее? Она ж старая, не выдержит столько ждать...

— Пожалуйста, верьте директору. Мандрагоры созреют совсем скоро, а кроме них ничто не поможет. Мне очень жаль, Аргус. Дать вам успокоительного?

— Ох, дайте...

Филч укутал кошку в свой шерстяной жилет и прижимал к себе, как ребенка. Снейп слышал позади себя его шаркающие шаги, тяжелые вздохи