спина эльфа окончательно скрылась в толпе.

— Аррр! — я, наконец, вырвалась из кольца его рук. — Ненавижу вас!

— Я знаю, — обыденно ответил он и открыл передо мной дверь. — Заходите скорее, а то на улице холодно, вдруг простудитесь.

— Боитесь, что академия разорится на моём лечении?

— Боюсь, что чихнув, вы проклянете пол-академии разом, — усмехнулся он, пока мы возвращались к столу.

Гоблины подозрительно посмотрели на нас, но ничего не сказали. Вот наверняка же подумали невесть что.

Обсуждение и утрясание всех тонкостей продолжалось еще около часа. У меня даже голова начала болеть от их разговоров и споров об организации закупки. Наконец, документы были подписаны, сроки поставлены, цены обговорены. Гоблины допили вино, вытерли губы салфетками, которые, скомкав, бросили на стол и откланялись.

— Всё? Теперь я могу быть свободна? — совсем не по этикету облокотившись на стол, спросила я своего мучителя.

Он с трудом оторвал взгляд от моего декольте и, выгнув бровь, с ухмылкой произнес:

— Нет, конечно. Нас ещё ждёт десерт.

Я возмущенно нахмурилась. Десерт? Какой десерт? А он насладился моей реакцией и указал пальцем в окно — на “Буше в душе”.

— Спасибо, я откажусь. Нас и в столовой неплохо кормят, — отказалась я, вставая из-за стола.

Ректор долго это терпеть не стал. Пока я надевала свою накидку, он легким движением перекинул через руку свои плащ с шарфом, взял меня за руку и потащил в кондитерскую. Нахал. Ещё бы он понимал, что мне уже туда не надо. Я хотела туда попасть с моим Ч, а не с этим наглым Чудовищем.

На языке вертелась пара смачных проклятий, но я понимала всю их бесполезность.

Мы зашли в кондитерскую, и нас сразу же окружило разнообразие невероятно вкусных ароматов. Корица, ваниль, шоколад… Даже слюнки потекли.

— Я уже сказала, что не буду есть, — категорично отказалась я, когда меня почти силой усадили на плетеный стул за круглым стеклянным столиком.

— А что конкретно ты не будешь? — рассматривая меню, спросил он. — Буше или трубочку с заварным кремом? А, знаю, от бисквита с суфле ты точно откажешься.

Я сидела, сжав пальцами юбку, чтобы удержаться и не согласиться на всё и сразу. Этот невыносимый дракон перечислял мои самые любимые пирожные, которые я позволяла себе всего раз в год — на свой день рождения. И то только тогда, когда выпустилась из пансиона.

Довольно хмыкнув, Чудовище встал из-за стола:

— Постарайтесь не сбежать, сона Ирис, — сказал он. — Я скоро вернусь.

Я закатила глаза. А толку-то бежать куда-то. Во-первых, не за кем, а во-вторых, догонит же. Я откинулась на спинку кресла и, закусив губу, старалась не думать о том, что с утра не позавтракала, надеясь поесть пирожных вместе с Ч.

— Нет, ну ты представляешь, — донесся женский голос от соседнего столика, — зажал он, значит, меня у стенки. Начал ну… сама понимаешь что, и тут как икнет. Потом ещё и ещё. Короче, он так ничего и не смог. Вот уже неделю так. Как мы остаемся одни, наступает ответственный момент, так он вечно икать начинает…

Я прыснула. Кажется, я знала, про кого она рассказывала.Неудавшийся “покупатель” моего тела всё же получил по заслугам. Хорошее у меня получилось проклятие. Только вот девушку жалко.

Ректор вернулся с тремя видами пирожных и имбирным чаем. Всего было по два. Буквально захлёбываясь слюнями, я постаралась сделать независимый и гордый вид, кричащий о том, что я верна своему слову и есть не собираюсь. И пить тоже.

Он подвинул к себе одну из тарелок, взял вилку и отломил кусочек, отправив его в рот. То, что я пялюсь на то, как он ест, я поняла не сразу. Вилке на пятой, когда его губы растянулись в улыбке. Наверное, самой обворожительной из всех, что я видела. И самой наглой. Я нервно сглотнула.

— Может, попробуете все же, сона Ирис, — Чудовище-искуситель кивнул на нетронутые пирожные. — Здесь отличные кондитеры.

— Спасибо, я не голодна, — ответила я, а мой живот громко заурчал. Предатель.

— Как хотите, — пожал плечами ректор и подвинул все остальные пирожные себе.

Наверное, я всё же надеялась, что он меня поуговаривает, и я смогу пойти на сделку со своей совестью. А он… Чудовище, одним словом.

Взяв чистый прибор, он отломил кусочек буше, покачал его на вилке и протянул мне со словами:

— Если вы не хотите есть сами, мне придется вас заставить. Не могу позволить своим лучшим специалистам падать в голодные обмороки.

Пирожное было всего в паре сантиметров от моих губ, его запах щекотал мои ноздри и дразнил аппетит. Я издала стон бессилия и отобрала у Эдгарна вилку, отправив кусочек в рот. И снова застонала. От невероятного, божественного вкуса.

Пирожное буквально таяло во рту, распадалось на тысячи разнообразных оттенков, обволакивало язык сладостью и легким привкусом коньяка.

Когда я открыла глаза, увидела, что ректор пристально смотрит на меня потемневшим взглядом и самодовольно улыбается. “Напыщенный индюк”, — подумала я и взяла в рот ещё один кусочек, запивая ароматным чаем.

На удивление, проклинать Эдгарна мне пока не хотелось. Пирожные смогли поднять настроение, и я даже почти смирилась с тем, что не смогла встретиться с Ч. В конце концов, не последний раз. А вот узнать поближе человека, которого терпеть не можешь — редкое удовольствие, в котором я не смогла себе отказать.

— Могли бы разрешить мне вас покормить, — уже в конце беседы заметил ректор. — Вас что, в детстве с ложечки мама не кормила?

Неожиданно аппетит пропал. Несмотря на то что моё счастливое детство оборвалось уже почти двадцать лет назад, воспоминания о родителях были для меня священны. Не очень хотелось, чтобы какое-то Чудовище запускало в них свои грязные лапищи.

Он очень хорошо почувствовал изменение моего настроения, попросил собрать оставшиеся пирожные с собой, и мы вернулись в академию.

Ректор, как и в прошлый раз следовал за мной по пятам до самой комнаты. У двери он хотел что-то сказать, но я поспешила скрыться внутри. Пирожные были вкусные, а послевкусие — не очень.

Весь оставшийся день я провела в своей комнате, даже не выходя в столовую. В первую очередь, я написала письмо Ч с извинениями и надеждой, что ещё раз сможем найти время и место для встречи. Он, к сожалению, не ответил, чем зародил во