на стуле у окна, облокотившись на колени, и смотрит на территорию «Поместья». Тоже голый, каждая четко очерченная мышца выделяется на спине, а темно-русые волосы влажные от конденсата, заполняющего огромное пространство. Я могла бы стоять весь день и наблюдать за ним, но даже отсюда, когда он сидит ко мне спиной, я вижу, как шестеренки в его голове крутятся со скоростью сто миль в час. Он, вероятно, думает о моем отрицании, и, несомненно, о том, как может удержать меня дома. Завтра понедельник, следовательно, рабочий день.

Мой неразумный, вызывающий, помешанный на контроле невротик.

Мой бывший плейбой.

А теперь мой муж.

Мне нужно прикоснуться к нему.

Тихо двигаюсь вперед, чем ближе подхожу, тем счастливее становлюсь, кожу начинают покалывать привычные электрические разряды, вспыхивающие между нами.

— Я знаю, когда ты рядом, красавица. — Он не оглядывается. — Тебе это с рук не сойдет.

Обхожу его и забираюсь к нему на колени, прижимаясь щекой к его груди.

Он обнимает меня, погружаясь лицом в мои волосы.

— Пытаешься подкрасться ко мне незаметно?

— У меня никогда не получалось.

— И не получится. Как ты себя чувствуешь сегодня утром?

Я улыбаюсь ему в грудь.

— Я в порядке.

— Хорошо, — отвечает он, притягивая меня ближе. — Не ходи завтра на работу.

Слегка сникаю в его объятиях, хоть и знала, что сейчас услышу. Я согласилась выйти за него замуж так скоро, если он не будет возражать отложить медовый месяц и ослабит свою чрезмерную заботу и неразумные действия. Инстинкты подсказывали мне, что он потерпит неудачу по всем пунктам. Я отодвигаюсь и смотрю ему в лицо.

— Мне нужно работать.

Он качает головой.

— Тебе вообще не нужно работать. Нам нужно быть вместе.

— Мы вместе.

— Ты знаешь, что я имею в виду, — ворчит он.

С этим я ни к чему не приду, поэтому, поднявшись с его колен, направляюсь к ванной.

— Что ты делаешь? — адресует он вопрос моей спине.

Мне нет нужды оборачиваться, чтобы визуально убедиться в том, что его лицо приняло знакомое хмурое выражение.

— Принимаю ванну. — Ступаю в воду и устраиваюсь поудобнее, но почти мгновенно сдвигаюсь вперед, оставляя ему место.

Он забирается внутрь и располагается позади меня, притягивая к себе, чтобы я легла ему на грудь, и целится прямо мне в ухо, слегка рыча и покусывая.

— Я уже говорил тебе раньше: не сопротивляйся мне.

— Тогда перестань выдвигать необоснованные требования, — возражаю резко.

Он сильнее прикусывает мою мочку.

— И об этом я тоже говорил. В желании обезопасить тебя нет ничего неразумного.

— Имеешь в виду желание держать меня при себе. — Закрываю глаза и расслабляюсь на нем, скользя ладонями по его сильным, влажным бедрам.

— Нет. — Его пальцы переплетаются с моими. — Чтобы обезопасить тебя.

— Ты используешь это как оправдание своего неразумного поведения.

— Нет. Ты сводишь меня с ума.

— Ты сам сводишь себя с ума. Завтра я иду на работу, и ты мне позволишь, и не будешь поднимать из-за этого шум. Ты обещал.

Снова чувствую его рот у уха и использую все силы, чтобы сдержать стон.

— Но ты обещала повиноваться мне. Полагаю, брачные клятвы перевешивают все обещания, данные ранее. — Он прижимается к моей заднице. — Неужели кому-то нужен небольшой вразумляющий трах?

Я дергаюсь, и вода плещется вокруг нас. Мне бы хотелось немного вразумляющего траха, но я все равно не смягчусь.

— Ты также обещал перестать использовать на мне вразумляющий трах, потому что было решено, что это имеет значение только для тебя. — Я начинаю жалеть, что мы заключили это соглашение. Вразумляющий трах равен жесткому траху.

— Любовь, честь и повиновение, — шепчет он, и я инстинктивно поворачиваю голову на этот низкий, хриплый голос, мои губы находят его. — Это имеет значение, не так ли?

— Нет, — выдыхаю я. — Вряд ли то, что требуешь ты, имеет значение.

— Мы имеем значение. — Он атакует меня ртом. — Скажи, что мы имеем значение.

— Мы имеем значение.

— Хорошая девочка. Сядь, чтобы я мог искупать тебя. — Он отпускает мои губы, отчего я чувствую себя одинокой, и толкает вперед. — Мы позавтракаем с твоей семьей, а потом я отвезу тебя домой. Договорились?

— Договорились, — соглашаюсь я.

Не могу дождаться возвращения домой, но еще больше не могу дождаться, когда спущусь вниз и встречусь лицом к лицу с Кейт и Дэном. Глупая, глупая Кейт. Я даже не собираюсь пытаться понять, о чем, черт возьми, она думает, и подозреваю, она даже сама не знает. Помнит ли она вообще? Она была очень зла. А Сэм. Я стону про себя. Как я буду смотреть Сэму в глаза, зная это?

— О чем задумалась? — спрашивает Джесси, возвращая меня в здесь и сейчас.

— О Кейт, — отвечаю немедленно. — О Кейт и Сэме.

— Я же сказал…

— Только не говори, что это не мое дело, Джесси, — обрываю я его. — Она моя лучшая подруга. У меня такое чувство, будто я наблюдаю за автокатастрофой в замедленной съемке. Мне нужно это остановить.

— Нет, тебе нужно не лезть не в свое дело, Ава, — резко одергивает он. — Я закончил.

Он кладет губку на край ванны, встает позади меня, выходит и хватает полотенце.

— Вымой голову. — Джесси вытирается и обматывает полотенце вокруг талии. — Может, проявишь столько же заботы о маленькой детали в наших отношениях, которая нуждается в рассмотрении.

Он сверлит меня выжидающим взглядом, и я сразу же забываю все проблемы, связанные с Сэмом и Кейт, но не попадаюсь на его новообретенный навык вести разговоры. Вместо этого соскальзываю в ванну и погружаюсь в пузырящуюся воду. Я еще не готова, и чувствуется, что его новый навык вести разговоры используется только на темы по его выбору.

Я его не вижу, но знаю, что он закатил глаза. Пусть закатывает глаза сколько угодно. Я справляюсь с этим по-своему. И этот способ состоит в том, чтобы засунуть голову так глубоко в песок, насколько это возможно.

***

Рука об руку мы входим в ресторан «Поместья», и нас сразу же встречают громкими овациями и аплодисментами. Первое, что я замечаю, помимо шума, — Кейт очевидно с похмелья, а Дэн стреляет в Джесси ледяным взглядом через всю комнату.

Муж либо не замечает ни того, ни другого, либо игнорирует их обоих, потому что подхватывает меня на руки и несет между столами, аккуратно усаживая на стул напротив мамы и папы, а затем садится рядом со мной.

— Дорогая! — бьет по ушам взволнованный крик мамы. — Какой это был чудесный день, несмотря на сложности с одним мужчиной. — Она смотрит через стол на Джесси.

— Доброе утро, Элизабет. — Джесси лучезарно улыбается