Шрифт:
Закладка:
— Я посадила ее, когда мне было пять лет. Мой Дар только проснулся, и на следующее утро мы с дедушкой посадили эту сосну.
Маша улыбнулась воспоминаниям. Потом присела на корточки и принялась осторожно выбирать из вскопанной земли корни сорняков.
Девушка выглядела на удивление спокойной.
— Завтра на суде тебя будут допрашивать, — сказал я.
— Я знаю, — не поднимая головы, кивнула Маша.
— Обвинитель захочет, чтобы ты дала показания против своего дедушки. Он будет разговаривать с тобой очень жестко.
— Я ему не позволю! — с вызовом сказала Аня.
— Помолчи, пожалуйста, — мягко попросил я.
Аня негодующе фыркнула, но замолчала.
— Ты должна будешь честно рассказать все, что видела, — сказал я Маше.
— Хорошо.
— А еще обвинитель попытается выставить тебя соучастницей. Скажет, что это ты заманила Трубецкого на дачу.
— Но… это не я!
— Маша, послушай меня, это очень важно! Ты должна будешь рассказать правду о том, как познакомилась с Трубецким. Не пытайся свалить вину на него, рассказывай все так, как рассказала мне.
— Тогда ее деда казнят! — не выдержала Аня. — Вы что, не понимаете? Надо сделать виноватым Трубецкого, только тогда у Николая Степановича есть шанс!
Аня с подозрением уставилась на меня.
— Чего вы улыбаетесь?
— Хорошо смотришься, — усмехнулся я. — Прямо разгневанная валькирия!
— Думаете, у меня не хватит смелости сказать судьям все, что я думаю? Ошибаетесь!
— Отлично, — рассмеялся я. — Так и сделай.
— Что?
Глаза Ани стали круглыми от удивления.
— Завтра сядешь рядом со мной. Если обвинитель будет слишком наседать на Машу, я дам тебе знак. Устроишь скандал. Справишься?
Аня упрямо сжала губы.
— Даже не сомневайтесь! Я не дам подругу в обиду!
И тут в моем кармане завибрировал магофон.
Захаров опять звонит, что ли?
Я взглянул на экран и резко сказал Торопову:
— Уведи девушек, быстро! И сам уходи.
— Кто это? — требовательно спросила Аня.
Но Торопов обнял ее за плечи и почти силой повел к дому.
Магофон в моей руке продолжал трезвонить.
Я дождался, когда Ваня и девушки скроются из вида, и только тогда ответил на звонок:
— Слушаю вас, Сергей Васильевич!
— Добрый день, господин барон! — сказал ректор. — Как вы себя чувствуете? Вы так долго не отвечали, что я начал переживать за вас. Вы живы после встречи с моими призраками?
— Пока не знаю, — спокойно ответил я.
— Да, мои мальчики рассказали, как вы от них бегали, — сухо рассмеялся ректор. — Спаслись чудом, не так ли?
Я осторожно выдохнул. Похоже, ректор ничего не знал о моем сговоре с призраками.
— Вы решили пожертвовать Степаном Лабуалем, Никита Васильевич? — спросил Кравцов. — Я правильно вас понял? Вы ведь для этого повели его в мир Призраков? Чтобы сделать видимым и предъявить суду?
— Да, — вздохнул я.
— Но у вас ничего не вышло, — удовлетворенно сказал ректор. — Вы не смогли воплотить его до конца. Видите, как полезно иметь преданных и верных слуг? Я знаю все, как будто видел это своими глазами.
— Да, слуги у вас грозные, — согласился я.
— Вы сильный противник, господин барон, — польстил мне ректор. — Но живые не могут противостоять мертвым. Не стыдитесь своего поражения.
Я просто промолчал в ответ. Сейчас нужно было не спугнуть этого самоуверенно и хитрого индюка.
— Что вы теперь собираетесь делать, Никита Васильевич? — спросил ректор. — Что вы решили? Времени у вас совсем не осталось.
— Вы поставили меня перед трудным выбором, Сергей Васильевич, — признался я.
— Ну, что ж, — усмехнулся Кравцов. — Тогда увидимся завтра в суде. Помните, мое предложение в силе. Я могу дать показания о том, что у Николая Лабуаля магическое помешательство.
— Хорошо, Сергей Васильевич, — согласился я. — Я не забуду об этом.
— До свидания, господин барон!
Ректор повесил трубку.
Я спрятал магофон в карман и весело улыбнулся.
* * *— Никита Васильевич! — окликнула меня Алена Ивановна. — Стол накрыт!
— Иду! — откликнулся я. — Живчик, заканчивай свои землеройные работы. Ох, ничего себе!
Пока мы обменивались любезностями с ректором, Живчик успел не только вскопать землю, но и засеять клумбу. И теперь на ней покачивались лимонно-желтые и ярко-оранжевые пушистые шары. Над ними деловито жужжала одинокая пчела. То ли она не успела собрать летнюю норму меда, то ли была ударником труда.
— Хризантемы, — гордо сказал Живчик. — Будут цвести до поздней осени. Правда, красиво?
— Замечательно, — согласился я. — Ладно, идем обедать.
За столом собрались абсолютно все. Даже охранники и призраки. И все нетерпеливо смотрели на меня.
В середине заваленного вкусностями стола гордо стояло огромное блюдо с запеченной бужениной по-ликторски.
Я отрезал тонкий ломтик мяса и положил его на тарелку.
Буженина вышла отменная. Плотное, розовое мясо с прозрачными пластинками чеснока и черной крошкой молотого перца по краю.
Я попробовал и довольно кивнул:
— Алена Ивановна, это потрясающе!
— Барон! — нетерпеливо сказал Илья. — Может быть, ты наконец расскажешь нам, какой у тебя план?
Остальные дружно закивали.
Все, кроме Семена Евграфовича. Он осуждающе смотрел на Илью.
— Завтра сами все увидите, — улыбнулся я. — Кроме того, план в любой момент может поменяться. А я еще не закончил приготовления.
— Тебе нужна помощь? — деловито спросил Илья.
— Да, — усмехнулся я. — У тебя есть номер магофона его величества? Продиктуй мне.
— Что?
Илья изумленно выпучил глаза.
— Барон, ты с ума сошел? Зачем ты собрался звонить императору?
— Диктуйте, ваше благородие, — веско сказал Семен Евграфович. — Господин барон знает, что делает.
Илья обвел собравшихся грозным взглядом.
— Всем заткнуть уши! — приказал он.
А затем нехотя продиктовал мне несколько цифр.
— Это его личный номер, Барон! — предупредил меня Илья. — Если ты решил побеспокоить императора по какому-нибудь дурацкому поводу, то…
Я сделал ему знак