Шрифт:
Закладка:
— Ваше величество, добрый день! Вас беспокоит барон Волков.
— Никита Васильевич? — удивился император. — Как вы узнали мой номер?
— С помощью пыток и шантажа, — усмехнулся я. — Это мои любимые методы. Ваше величество, вы же не хотите пропустить замечательный спектакль?
— Спектакль? — изумился император. — Вы звоните, чтобы пригласить меня в театр?
— Лучше. Завтра состоится уникальное представление. Думаю, оно будет интереснее, чем Императорский магический турнир.
— Где? — быстро спросил император.
— В зале городского суда. Будут судить профессора Лабуаля.
— Я слышал об этом деле. Вы считаете, что мне стоит там присутствовать?
— Обязательно. Вы сыграете очень важную роль.
— Даже так? И кого я буду играть?
— Разумеется, себя, — улыбнулся я. — Грозного, справедливого и милосердного монарха.
— Тогда я приеду, — сказал император.
— Только не приезжайте заранее. Будет лучше, если вы немного опоздаете. И прихватите с собой побольше гвардейцев — пусть оцепят здание.
— Умеете вы заинтриговать, Никита Васильевич!
— Ваше величество, — вспомнил я. — Пригласите с собой графа Новикова. Ну, того самого, который хочет стать главой губернской Службы ликторов.
— А он-то вам зачем? — удивился император.
— Мне кажется, нам с ним пора познакомиться.
Я попрощался с императором и весело улыбнулся своей дружной команде.
— Ешьте, набирайтесь сил. Нельзя облажаться на глазах у его величества.
— Барон! — простонал Илья.
Глава 7
Ровно в девять часов утра я вошел в здание суда. На моих руках спокойно лежал черный кот с разорванным левым ухом. Кот равнодушно поглядывал желтыми глазами на суету вокруг.
На входе меня попытался остановить дежурный жандарм.
— С котом нельзя, ваше благородие!
— Ваша милость, — поправил я жандарма. — Почему нельзя?
— Не положено! — браво отчеканил жандарм.
— Кем не положено? — не повышая голоса, спросил я. — Когда не положено?
— Ваша милость, — взмолился жандарм. — Ну, не могу я вас с котом пропустить!
— Зови начальство, — решил я. — пусть предъявят бумагу, в которой сказано, что котам нельзя в здание суда.
Я почесал кота за ухом. Кот лениво зевнул, показав острые клыки и розовый язык.
Вокруг нас уже начали собираться журналисты. Защелкали вспышки камер.
Я старательно сохранял серьезное выражение лица. А жандарм принялся нервно оглядываться в поисках подмоги.
— Ваше благородие! — крикнул он какому-то чиновнику в сером деловом костюме и с папкой подмышкой. — Тут с котом…
Но чиновник только отмахнулся от несчастного жандарма.
К нам подошла Кира.
— Я адвокат профессора Лабуаля, — сказала она и показала жандарму свое удостоверение. — Этот кот — важный свидетель по делу профессора.
— Да как же, госпожа Белова! — попытался возразить жандарм. — Разве кот может быть свидетелем? Он же не говорит!
— Свидетель, — непреклонно повторила Кира. — И вещественное доказательство. Вы собираетесь мешать работе суда?
Жандарм вспотел и проклял час, когда его назначили на охрану судебного заседания. Это ясно читалось в его глазах.
— Никак нет, не собираюсь. Но и вы меня поймите, госпожа Белова! Меня же начальство взгреет.
— Я предупрежу их, — кивнула Кира.
— проходите, — с облегчением выдохнул жандарм и посторонился.
В коридоре нас окружили журналисты.
— Госпожа Белова, как вы собираетесь защищать профессора? Ваш подзащитный намерен подтвердить свое признание?
— Я сделаю все возможное, чтобы установить истину, — твердо ответила Кира.
— Молодец! — шепнул я ей на ухо. — Ты отлично держишься.
— А зачем вам кот? — выкрикнул кто-то из журналистов. — Это ваш талисман?
— кот является частью линии защиты. Извините, я не могу раскрыть вам подробности.
Я оттеснил в сторону самых нахальных репортеров и помог Кире пройти в зал для заседаний.
Зал был полон. Вся Столица собралась посмотреть на то, как известного профессора будут судить за убийство.
Я окинул взглядом бесконечные ряды зрителей. Увидел старого Трубецкого — князь ответил мне суровым взглядом. Но я искал не его, а ректора Кравцова.
Вот он!
Ректор сидел в своем кресле, для которого специально освободили место. Рядом с ним стоял охранник. А в воздухе над головой Кравцова колыхались невидимые для зрителей призраки.
Ректор хмуро посмотрел на меня. Потом перевел взгляд на кота и удивленно поднял бровь.
Чтобы успокоить его подозрения, я напустил на себя печальный и растерянный вид. И даже отвел глаза в сторону.
Ректор едва заметно улыбнулся.
Хорошо. Я не хотел, чтобы он что-то заподозрил раньше, чем начнется основная часть представления.
Для свидетелей освободили места в первом ряду — напротив судейского стола. При этом свидетелей защиты и обвинения рассадили подальше друг от друга.
Помощник прокурора Прокудин уже сидел за своим столом, внимательно читая какую-то бумагу. Когда в зал вошла Кира, Прокудин поднял голову и торжествующе улыбнулся. Потом посмотрел на меня, и его взгляд стал напряженным.
Я сделал вид, что даже не замечаю его. Наклонился к Кире и шепнул ей на ухо:
— Удачи, солнышко! У нас все получится.
— Верю.
Кира едва заметно улыбнулась мне в ответ и прошла к своему месту.
— Встать! — громко объявил служитель. — Суд идет!
Из боковой двери вышел судья в длинном напудренном парике и два заседателя. Судья выглядел усталым и равнодушным. Круги под его глазами говорили о том, что он не выспался, а красный нос выдавал пристрастие к выпивке.
Когда судьи заняли свои места, служитель объявил:
— Садитесь!
Наступила очередь судьи.
Он стукнул деревянным молотком по столу, откашлялся и лениво объявил:
— Судебное заседание начинается! Введите обвиняемого.
Этого момента с нетерпением ждали зрители и журналисты.
Когда двое жандармов с саблями ввели профессора Лабуаля в зал, снова защелкали вспышки камер. По рядам пробежал нестройный шум.
— Дедушка! — тихо вскрикнула Маша, которая сидела рядом со мной. Я несильно сжал ее руку, напоминая, чтобы она успокоилась.
Профессор Лабуаль не услышал