виконтессы, но кого винить, кроме себя?

А ведь Кайрос был прав, когда охарактеризовал меня бунтаркой!

– Эй! – шутливо возмутилась Элисон, поднимая руки в защитном жесте. – Вообще-то, это не я разбрасываю по комнате все свои ритуальные инструменты и рассыпаю вонючий порошок.

– Тебя в статус хрюшки возвёл твой брыльс, – фыркнула Карли. – Его и благодари!

Совсем недавно у Элисон появился питомец. Пакостливый зверёныш, которого подруга сперва привязала к Итану, чтобы подпортить ему жизнь. К его счастью и неудовольствию подруги, он быстро разобрался с ритуалом и «вернул» зверя Лис.

Спрятанные вещи, спутанные волосы и сотня других бытовых каверз портили жизнь подруге ровно до того момента, пока она не начала подкупать брыльса зелёной хурмой. Питомец растаял и стал походить на одомашненного лемура с крылышками, а не мелкого демонёнка. Спал исключительно на её подушке, ластился, как кот, и умилительно чихал, поедая лакомства. Вот только, несмотря на это, Элисон продолжала упорно разгадывать имя зверёныша, данное ему Итаном. Только так можно было разорвать ритуал привязки. Она даже завела блокнот, в котором записывала всё, что придёт ей в голову. Была у меня парочка подсказок…

Я не сводила взгляд с брыльса, мирно посапывающего в корзинке.

– Элисон, сколько её тут? Ты ограбила лавку с фруктами? – Карли споткнулась о ящик с хурмой.

– Главное, чтобы не кончилась в самый неподходящий момент, – пробормотала Элисон.

– Нам обязательно нужно прицепить табличку с именем на его корзинку, – добавила Карли. – Чтобы этот плодовый монарх знал, кто тут истинный властелин.

Я же подумала, что табличка бы пригодилась и на нашей двери. Что-то вроде: «Не входи, если жизнь дорога». Всё-таки в комнате теперь жили боевик, некромантка и ритуалистка. Гремучая смесь.

– С кличкой всё ещё сложности, – призналась Элисон, демонстрируя исписанный блокнот.

Я перехватила его и пролистала список не сработавших имён.

– Лимон, серьёзно?

– Итан в детстве обожал лимоны, – смущённо протянула Элисон. – Безе, брауни, вафли… Кажется, я перечислила все, что мог любить Ашер и что могло прийти в его больную голову.

– Не всё, – вдруг рассмеялась я, взглянув на неё с улыбкой. После чего повернулась к корзинке и, опустившись на корточки, глядя на дрыхнувшего брыльса, проговорила: – Ну что, дружочек, а как тебе имя Лис?

Брыльс вдруг распахнул свои огромные зелёные глаза и чихнул, глядя на меня.

– Лис-лис-лис, – тихо повторила я, откровенно забавляясь. Брыльсу, похоже, нравилось внимание. Он смешно чихал и фыркал, получая от меня почёсывания за ушком.

– С-с-серьёзно?! – изумлённо прошипела Элисон. – Он решил назвать самое пакостливое и мстительное создание моим именем?!

Карли вдруг расхохоталась, и я не удержалась от улыбки.

– И как ты сразу не сообразила?! Это же очевидно!

– Да ну вас, – пробурчала Элисон.

Кайрос на пороге нашей комнаты появился на следующий день, аж на час раньше, чем мы договаривались, вызвав переполох на женских этажах общаги. Шёпот и любопытные взгляды сопровождали нас, но я не стала заострять на этом внимание. Он и без того был слишком напряжён: его шаги были чуть быстрее обычного, руки беспокойно двигались, то поправляя одежду, то зарываясь в волосы. Взгляд метался, едва ли задерживаясь на чём-то конкретном, а челюсть была плотно сжата, как будто он боролся с тем, что хотел сказать или сделать.

В отличие от Карли, я не проводила ритуалов в общежитии, строго разграничивая работу и личное пространство. Поэтому мы отправились в подземные лаборатории. Старшекурсникам разрешалось пользоваться ими для самообучения, и я была уверена, что в утренние часы воскресенья там будет пусто.

Лаборатория представляла собой каменное помещение с очень высокой защитой. В центре стоял массивный стол, окружённый ритуальными инструментами – чашами, склянками с порошками и сушёными травами. Пол был испещрён кругами для призывов, а воздух пропитан запахом пепла и магии. Я закрыла дверь, чтобы нам никто не помешал.

– Ты всё подготовил? – поинтересовалась, раскладывая на столе необходимые для призыва атрибуты.

Мне нужны были свечи из чёрного воска, травы, известные своими связями с потусторонним миром, ритуальный нож и серебряное зеркало для установления связи с духом.

– Да, – ответил Кайрос, выкладывая на стол шкатулку.

Едва он осторожным движением откинул крышку, я ощутила лёгкий аромат женских духов – мягкий, едва уловимый, но запоминающийся. Внутри оказался шёлковый платок его матери. Это было необязательно. Для призыва я могла обойтись и без личной вещи, но после слов Кайроса о том, что другие некроманты не смогли дотянуться до его матери, мне хотелось подстраховаться.

Рядом со шкатулкой лёг листок со списком вопросов. Я пробежалась по ним взглядом и нахмурилась. Кайрос хотел узнать правду о том дне, когда его мать умерла, упав с лестницы. По какому поводу она ругалась с его отцом? Повинен ли он в её смерти? Что случилось на самом деле?

Стало не по себе, а сердце сжалось от сочувствия. Неудивительно, что у Кайроса проблемы с отцом – если он подозревает его в причастности к смерти матери, с этим тяжело жить. Такого не пожелаешь и врагу.

– Хорошо, начнём, – произнесла я, сосредотачиваясь на предстоящем ритуале.

– Руку, – тихо сказала я Кайросу, взяв ритуальный кинжал.

Он шагнул ближе, и я быстрым, чётким движением провела по его ладони, позволяя нескольким каплям крови упасть в чашу. Кровь зашипела, смешиваясь с магической энергией, и свечи резко вспыхнули. Огонь взметнулся вверх, отбрасывая на стены зловещие тени.

– Через мрак и тьму пройди, Элаиза, и явись передо мной, – произнесла я, чувствуя, как от лодыжек вверх поднимается холод.

Я сосредоточилась на связи Кайроса с матерью, на невидимой нити, что удерживала их через время и смерть, и тянула за неё, стремясь пробиться сквозь границы мироздания.

– Явись и ответь на мои вопросы! – Мой голос прозвучал гулко, словно отразившись от невидимых стен.

Свечи затрепетали… и внезапно погасли, погружая помещение в кромешную тьму. Ритуал прервался. Ни тени, ни шёпота – ничего.

Я застыла, задержав дыхание, пытаясь понять, что пошло не так. Обычно такое происходило, когда призывать было некого. Но мать Кайроса умерла всего несколько месяцев назад, её дух не мог просто исчезнуть, раствориться в небытии. Я решила попробовать снова.

– Ещё раз, – коротко бросила я, зажигая свечи.

На этот раз я взяла платок – личную вещь его матери – и положила его в центр круга. Тот самый тонкий аромат духов госпожи Стерлинг снова окутал нас. Сосредоточившись, я повторила призыв, усиливая его платком.

– Я зову тебя, Элаиза, через кровь и память, явись! – произнесла я, вложив в слова всю свою силу.

Воздух вокруг стал ещё тяжелее, холод проник до самых костей, а пламя свечей потянулось вверх.