Я не могла отделаться от ощущения, что больше никогда его не увижу. В конце концов, я уже однажды исчезла только для того, чтобы никто никогда не пришел меня искать.

Я прошла половину квартала, когда поняла, что все еще несу букет цветов Грейсона, и понятия не имела, что с ним делать. Меня охватило странное безумное чувство, словно кто-то поймет, что я связана с ним из-за цветов. Как будто в квартиру нагрянет ФБР.

Я обернулась, чтобы убедиться: никто из парней не следит. Часть меня все еще не хотела ранить чувства Грейсона. Он был так добр. Но от паники задрожали руки, когда я открыла мусорное ведро и положила букет внутрь. Тигровые лилии присоединились к старому мусору Burger King. Секунду я смотрела на красивые лепестки, чувствуя, что только что сделала неправильный выбор.

Но не могла понять ничего из произошедшего. Несмотря на то, что мне хотелось побежать обратно на арену, чтобы услышать версию Грейсона, я заставила себя повернуться спиной к цветам.

Слезы застилали глаза, когда я шла по темным городским улицам.

В одиночестве.

Глава 8

Я была в полном беспорядке, когда вернулась домой из-за драки, которая, черт возьми, началась ни с того, ни с сего. Смятение и одиночество боролись в моей груди. Я думала, что проснуться в больнице пять лет назад, понятия не имея, кто я такая, было худшим, что могло со мной случиться.

И последние пять лет попыток разобраться во всем, конечно, не были похожими на сказку.

Но это? Эти мужчины, казалось, знали меня, будто наносили удары хлыстом, проявляя интерес в одну секунду, а затем собираясь просто свести меня с ума.

Почему Джек и Картер так беспокоились о том, что я тусуюсь с Грейсоном? Что они знали обо мне такого, чего не говорили? И какова была правда о Грейсоне? Вопросы кружились в моей голове подобно нескончаемому шторму, разрывая никогда не заживающую рану внутри меня, которая образовалась в больнице в тот день, когда я очнулась. Это было так, как если бы я была поймана в ловушку паутины секретов, и каждая попытка распутать их, казалось, только запутывала меня еще больше.

Тем не менее, я обнаружила одну вещь о себе. Те немногие капли доброты и привязанности, которые Грейсон проявил ко мне… это что-то сделало со мной. Или, по крайней мере, показал мне, насколько отчаянной и жалкой я была.

Потому что я поняла, что была готова многое упустить, если это означало получить еще больше.

Тот факт, что я потеряла память, что у меня украли фрагменты моего прошлого — это одно. Но с тех пор, как я наткнулась на эту хоккейную арену, именно фрагменты настоящего преследовали меня больше всего. Ощущение, что за мной наблюдают, загадочные предупреждения, чувство дежавю… в сочетании с необъяснимой связью, которую я ощущала с Джеком, Картером, Себастьяном и Грейсоном… и я чувствовала себя пешкой в игре, которую не могла понять.

С каждым шагом ночное одиночество, казалось, сгущалось вокруг меня, и все казалось… безнадежным. Как будто я никогда не найду ответы, которые так отчаянно искала. Темнота ночи соответствовала тьме в моем сердце.

Я чертовски ненавидела это.

Мне нужно было сбежать.

Забыться.

Мой телефон зазвонил, и я увидела, как на экране высветилось имя Кэрри. Лишь мгновение я колебалась, раздумывая, отвечать или нет. Но, может быть, она смогла бы отвлечь меня от дерьмового шоу, в которое внезапно превратилась моя жизнь. Если потеря памяти с самого начала уже не считалась дерьмовым шоу.

Я провела пальцем, чтобы принять вызов.

— Привет, — поприветствовала я ее, в моем голосе слышалась усталость.

— Кеннеди, девочка, что происходит? — в голосе Кэрри сразу послышалась озабоченность, потому что спустя пять лет она могла читать мой тон, как открытую книгу. — Кого мне нужно убить?

Я хихикнула, потому что ее попытка убийства на самом деле была бы скорее веселой, чем пугающей… Но потом я вспомнила, почему я была расстроена.

Я вздохнула, проводя рукой по волосам.

— Ну и денек выдался, — пробормотала я, поднимаясь по ступенькам в свою квартиру, ступеньки стонали у меня под ногами, как будто они были в нескольких секундах от обрушения.

— Хэй, что случи… черт возьми! Не ешь это! — огрызнулась она, и я снова почувствовала улыбку на своем лице.

Ее дети были такими чертовски милыми, но вместе с этим маленькими засранцами.

— Секундочку, — выругалась. — Мы не едим какашки!

Я подождала, пока открою дверь и войду в свою квартиру, на моем лице была широкая улыбка, когда я представила, что происходит, и тут она вернулась.

— Хорошо, кризис предотвращен. Что ты говорила? — она фыркнула.

Я колебалась, не уверенная, как много стоит рассказывать.

— Давай просто скажем, что я кое-что выяснила. Хоккеисты — придурки, а я чувствую себя… странно.

На другом конце провода повисла пауза, прежде чем Кэрри ответила, ее тон смягчился.

— Я имею в виду, это было определенно более расплывчато, чем я хотела бы услышать. Но если ты не хочешь говорить об этом, все нормально. Но ты знаешь, что всегда помогает в таких ситуациях?

Я приподняла бровь, хотя она не могла этого видеть.

— Что?

— Алкоголь, — заявила Кэрри. — Давай пойдем куда-нибудь, напьемся и забудем обо всем, что происходит.

— Ты уверена, что не убегаешь от какашек? — поддразнила я.

Она хихикнула.

— Конечно, я убегаю от какашек. Выйдя на улицу, я убью двух зайцев одним выстрелом, а ты знаешь, я люблю многозадачность.

— Ладно, давай напьёмся.

В голосе Кэрри звучало торжество.

— Вот это настрой! Встретимся в «Типси Юникорн» через час. Мы будем пить, пока не забудем, что нас беспокоит.

Я повесила трубку, предвкушение и облегчение захлестнули меня. Иногда все, что было нужно — это подружка и выпивка, чтобы взглянуть на вещи в перспективе или, по крайней мере, на время заставить забыть.

Не то чтобы я нуждалась в большем забвении…

* * *

«Типси Юникорн» оправдывал свое название, с его тускло освещенным интерьером и звуками смеха и звона бокалов, наполняющими воздух. Мы с Кэрри уже выпили несколько рюмок, и мир начал приобретать туманный, беззаботный оттенок. Это было именно то, что мне было нужно: временное избавление от запутанного бардака, в который превратилась моя жизнь.

Помогло то, что у Кэрри всегда была для меня хорошая история.

— Итак, мы слышим стук в нашу дверь, и ручка дергается…