Шрифт:
Закладка:
Глава 5
– Вы уж извините, что пришлось вас, Вера Андреевна, так срочно приглашать, – очень спокойным голосом, в котором даже намека на какие-либо извинения не звучало, сказал Сталин, – но у меня через полчаса встреча с товарищем Чойбалсаном, и мы буквально час назад выяснили, что он собирается поднять два интересных вопроса. Первый – о передаче Советскому Союзу нескольких тысяч монгольских бурятов, а второй… Как мы поняли, вы пообещали ему поддержку Советского Союза в деле освобождения Внутренней Монголии…
– И второй вопрос для вас, конечно, важнее. Но я пообещала ему не поддержку со стороны СССР, а поддержку от меня лично.
– Это как?
– Ну как может помочь одинокая свободная комсомолка братскому народу в деле освобождения страны от захватчиков? Возьму винтовку и пойду воевать…
– А если серьезно?
– Если серьезно, то я все же думаю, что в руководстве нашей страны работают люди достаточно умные и способные сообразить как помочь не помогая… официально. И еще: Чойбалсан вас воспринимает как заместителя бога на земле, любую вашу просьбы он будет исполнять как приказ… не помню, кто там у монголов главный бог. Но образования и вашей гибкости ума у него нет, и он эти указания будет исполнять именно тупо, не задумываясь особо. Так что… быть богом для целого народа – это огромная ответственность. Я понимаю: нянчиться с монгольским руководством у вас нет ни времени, ни возможности. Но если хотите… я могу поработать переводчиком со сталинского на чойбалсанский. Потому что я очень заинтересована в том, чтобы в Монголии все было хорошо.
– И почему?
– В Монголии есть очень много такого, что мы выковыриваем из руд считанными граммами на тонну. Так вот, там есть очень много таких тонн. И есть все, чтобы эти граммы можно было вытащить, нужно только руки приложить. И головы. Но для такого приложения прежде всего нужно, чтобы никто их прилагать не мешал, а японцы во Внутренней Монголии помешать не просто могут, но и хотят…
– Вы думаете, что Япония готова начать войну с Монголией?
– Это всего лишь вопрос времени, и вопрос, собственно, состоит в том, кто быстрее успеет приготовиться к войне. Я попробую сделать так, чтобы в этой гонке победил СССР – а вот как раз Монголия нам в этом и поможет… сильно поможет.
– Ясно… к сожалению, мне уже пора идти на встречу. Но вы мне помогли к ней подготовиться, спасибо.
Когда Вера возвращалась из Кремля домой, Лаврентий Павлович не удержался:
– Ты это всерьез про войну в Монголии говорила?
– Так уж исторически сложилось, что у СССР в мире всего два союзника, верных союзника, которые никогда не предадут: Монголия и Тува. Да, они слабы – но делая их сильнее мы делаем сильнее и Советский Союз. Причем и сами монголы так думают. Знаете как они называют русских? Исключительно словом «орос».
– Ну да… упрощают, на свой лад переделывают название.
– Вовсе нет, в переводе это означает «земляк». То есть монголы всех русских считают земляками, а еще она нас называют «белыми монголами». И вовсе не после Унгерна, они нас так еще со времен Чингисхана называли. Мы для монголов – практически братья, и было бы крайне неправильно это отношение к нам испортить. Поэтому, когда я говорила про винтовку, то не очень-то и шутила: если ничего другого не смогу сделать, то возьму и пойду.
– И ты после этого хочешь, чтобы я не считал тебя заразой?
– Считайте, я потерплю. На общий ужин останетесь?
– Я всего лишь пообещал вовремя тебя вернуть домой. А с монголом этим… чувствую, нам с ним до ночи теперь будет о чем поговорить… из-за тебя, зараза! Но ты учти: больше по поводу орденов чтобы никаких взбрыков не было: не хочешь – не носи их, они все равно закрытыми постановлениями тебе присуждаться будут. Но протесты высказывать – об этом забудь!
– Это вы о чем?
– Сама узнаешь… потом. Могу и я хоть разок побыть заразой вредной? Чтобы ты прочувствовала, каково мне с тобой приходится рядом жить и работать…
Возвращение Веры гости встретили настороженно, но девушка уже придумала способ направить мысли музыкантов в иное русло:
– Итак, товарищи… Иосиф Виссарионович несколько раздосадован тем, что советскому народу мы послезавтра можем предложить только две пластинки. А поскольку я с музыкой знакома гораздо меньше, чем любой из вас… Сразу предупреждаю: то, что мы успеем записать завтра до обеда, скорее всего к празднику будет растиражировано, а вот то, что получится после обеда, раньше числа восьмого, а то и десятого в магазинах не появится. У кого какие мысли? Нет, вы сначала все же подумайте, между собой обсудите. И если у вам желание появится, можем завтра еще одну пластинку записать. Но, сами понимаете, времени на репетиции не будет…
– Это приказ?
– Да что вы! Это просто предложение… вписать свое имя в первой десятке выпущенных винилитовых пластинок в мире. Впрочем, вы уже взяли первые два места. А вот третье… Еще одну пластинку точно надо приготовить, но мне, откровенно говоря, не хочется из каждого окна слышать, как я попадаю мимо клавиш.
– Мимо каких клавиш?
– Я когда-то записала на магнитофон демонстрационную версию, но там важно было хоть какой-то звук записать: мы же именно магнитофон демонстрировали, я даже и не старалась особо – а сейчас других записей, которые можно перевести на пластинки, просто нет.
– А вы сами играли для этой записи? На чем?
– Да вот на этом рояле и играла. Но еще раз: я же не музыкант…
– Ну да, как вы, не музыкантом будучи, на скрипке играете, мы слышали. А можно послушать, как немузыкант на рояле играет?
– Так запись-то не здесь, а на фабрике…
– Но рояль-то здесь?
– Ладно, сами напросились. И заранее предупреждаю:
