Думая об этом, я автоматически бросила взгляд на Лала и вдруг поняла, что он не участвует в шуточной перепалке брата и Мати. Сначала он уставился на неё широко раскрытыми глазами, потом, спохватившись, принялся разглядывать гвоздь в полу, балку под потолком и, в конце концов, нитку на своём рукаве. Короче, он смотрел куда угодно, кроме Мати, отчего сразу стало ясно, что на самом деле ему хочется глазеть только на неё. Если Мати об этом и догадывалась, то не подавала виду и продолжала кидаться разными предметами в Нила. Теперь я поняла, почему Нил поддразнивал младшего брата. Если бы мы все учились в одном классе, я сунула бы Зузу записку: *КРАСНЕЕТ И БЛЕДНЕЕТ*, написанную большими буквами с затейливыми завитушками.

– В отличие от некоторых, меня ждёт работа.

Мати лукаво погрозила Нилу пальчиком и направилась к белому коню.

– Сплошные отговорки. – Нил кинул ей обратно лошадиный гребень. – Ну нет, так тебе звездой крикета не стать.

Мне вдруг стало завидно – Мати так легко общалась с принцами, им было хорошо и спокойно вместе. Они не спорили, не врали, не обзывали друг друга двухмерными, ничего такого. Наоборот, все были довольны и счастливы и чувствовали себя на своём месте.

От работающей Мати исходила такая спокойная уверенность, что я ощущала её почти физически. Снежок потёрся мордой о её щеку, оставив нектарный след на шее.

– Ах ты мой красавец, мой Тушаркана, моя звезда, – приговаривала девочка.

– Как ты его назвала? – немного смущаясь, переспросила я.

Мати подняла на меня спокойные глаза цвета карамели:

– Тушаркана. Это значит «белоснежный», «снежинка».

– Ты не знала, что это имя нашего коня, госпожа? – спросил Лал. – Я думал, ты слышала, как мы его окликаем, и поэтому назвала Снежком.

Белый конь тихонько заржал, и я была готова поклясться, что он мне улыбнулся.

– Нет, не знала, – призналась я. – Может быть, Снежок подсказал.

В Нью-Джерси мне бы и в голову не пришло ничего подобного, но с тех пор, как я покинула дом, со мной приключилось столько всяких странностей, что говорящие кони уже не казались чем-то необычным.

– Ты ему нравишься, – заметила Мати.

И я ей сразу поверила. Похоже, она знала гораздо больше, чем я, и много о чём. Я незаметно рассматривала её сквозь полуопущенные ресницы – она чистила усыпанную драгоценными камнями сбрую, скребла гладкие, лоснящиеся лошадиные бока, смеялась, качая головой, шуткам Лала. Почему она была так уверена в себе? Волновало ли её когда-нибудь, какой её видят окружающие, что они о ней думают? Смеются ли, перешёптываются, показывают пальцами на её ногу маленькие дети на улице, как иногда показывают на мои шрамы? Почему-то мне казалось, что, если даже и показывают, ей это безразлично.

Мати перешла к Полуночнику и отобрала у Нила гребень, с помощью которого тот пытался расчесать спутанную лошадиную гриву.

– Дайте мне, ваше высочество. Раат не любит, когда вы дёргаете.

– Как прикажешь, хозяйка, – ответил Нил, когда Мати его отпихнула.

У меня вся кожа зачесалась и стала горячей. Я почувствовала, что совсем одна, всем чужая, а эти трое – свои, одна семья. Наверняка братья уже жалели, что привезли меня с собой. Наверняка им хотелось, чтобы меня здесь не было.

– А Раат, наверное, подсказал, что его имя означает «ночь»? – спросил Лал.

Я кивнула, не доверяя собственному голосу. Мне внезапно захотелось как можно скорее покинуть уютную конюшню и срочно начать поиски собственной семьи.

– Может, мне пойти поискать этого министра? – спросила я, шагнув к дверям. – Только скажите, куда идти…

– Нет, тебе одной с ним не справиться. У него мозги такие… птичьи. – Принц Нил догнал меня и махнул Лалу: – Пойдём, братец.

Лал смутился:

– Э-э, вы идите, я догоню.

Нил так резко остановился и обернулся, что я чуть не налетела на него.

– Я не оставлю тебя одного.

Я от удивления еле сдержала смешок:

– Как? У меня на лужайке перед домом ты не спешил спасать брата от раккоша до самой последней минуты!

– Это другое. – Нил даже не взглянул на меня.

Я совершенно не рвалась остаться с ним наедине, но было жаль отнимать у Лала бесценные минуты общения с подружкой. Кроме того, хотелось немного побесить раскомандовавшегося старшего брата.

– Слушай, Лал ведь уже большой мальчик. Я уверена, что у них с Мати всё будет в порядке.

– Ты не понимаешь… – начал Нил.

– Просто Киран права, братец, – перебил его Лал. – Я уже не ребёнок. Ничего со мной не случится.

– Лал, ты же знаешь, мы должны держаться вместе…

– Нил, перестань волноваться! Мы будем в конюшне и никого сюда не пустим, – спокойно сказала Мати. – Ты же сам говоришь, что я круче, чем кажется.

Нил хотел возразить, но потом перевёл взгляд с Лала на Мати и кивнул.

– Пойдём, принцесса!

Я, пожав плечами, последовала за ним. До чего же всё-таки странные эти мальчишки!

Глава 12

Тунтуни

Я вышла из конюшни вслед за Нилом, размышляя, что же мне сказать царскому министру. Он, наверное, человек серьёзный, занятой, у него куча государственных дел. Как его убедить помочь мне?

Я повернулась к Нилу, чтобы спросить, какой он, этот министр, но слова застряли в горле при виде выражения его лица.

– Понимаешь, они лучшие друзья ещё с раннего детства.

– Э? – тупо переспросила я.

– Мой брат и Мати.

Нил указал назад через плечо – дверь конюшни всё ещё была распахнута, и было слышно, как весело щебечет принц, рассказывая о своих приключениях в далёкой и удивительной стране Нью-Джерси:

– У них есть такие штуки, которые называются «Гигантская глотка», и устройства, которые подают шипучие напитки, – можно целый день доливать бесплатно!

Тяжёлая дверь закрылась, приглушив голос Лала и скрыв от глаз уютную сцену.

– Мати симпатичная. Она похожа на мою лучшую подругу, которая осталась дома.

– Они больше не могут проводить вместе столько времени, сколько проводили раньше. – Нил подобрал с земли палку и сердито сломал её. – С тех пор… Ну, с тех пор как наш отец возложил на Лала множество новых обязанностей.

– О? – Я не знала, что ещё сказать.

Мы шли по выложенной гравием дорожке через аккуратно подстриженную лужайку. По обе стороны дорожки росли благоухающие фруктовые деревья и цветы. Я улавливала запах цветов апельсина, гибискуса, пьянящего жасмина и ещё какие-то другие незнакомые ароматы.

Нил продолжал говорить, словно рассуждал сам с собой:

– Конечно, по