Шрифт:
Закладка:
Дракула так и не нашелся. Хозяйка его звала и звала, искала по всей деревне, но он как сквозь землю провалился.
И вот теперь, обессиленная после целого дня на ногах, Эльвира, грустная, ждала у дома, в надежде, что котик появится у ее ног, как и всегда. Пытаясь сохранять внешнее спокойствие, Эльвира принесла миску со стручковой фасолью, чтобы отщипнуть кончики, но ее руки, обычно всегда чем-то занятые, сейчас безвольно лежали на обтянутых передником коленях.
Аньезе остановилась перед соседкой, со своей стороны забора.
– Мы его найдем, вот увидишь. Не переживай.
Эльвира подняла на нее взгляд, и Аньезе с некоторым изумлением обнаружила, что привычной злобы в нем нет. Значит, Эльвире очень грустно, раз даже нет сил ее ненавидеть.
– Ну правда. Малышка Агата стучится ко всем, – попробовала ее поддержать Аньезе. – Я видела, как она говорила с Вирджинией и детьми, не сомневаюсь, они тоже будут искать. И я тоже. Вот увидишь, мы его найдем!
На краткий миг могло показаться, что Эльвира собиралась ответить, потому что она подняла голову и сделала вдох. Но тут она замерла и уставилась на дорогу.
Аньезе проследила за ее взглядом и увидела женщину в черном, с рыжими, достаточно растрепанными косичками, которая прошла мимо и исчезла за оградой виллы «Эдера», скрывшись за деревьями.
– Я сейчас вернусь, – вдруг произнесла Эльвира.
– И я, – кивнула Аньезе.
Обе быстро двинулись к своим домам и вскоре вышли, каждая с книгой в руке. На обложке одной из них светловолосую девушку обнимал темноволосый красавец в разорванной на груди рубахе. На другой обложке та же девушка стояла на краю обрыва и смотрела на море, рукой, как козырьком, прикрывая глаза, а ее длинные волосы спутанными золотистыми локонами спадали на спину и трепетали на ветру.
Однако на обороте обеих книг была одна и та же фотография. Фотография той самой девушки, если не считать косичек, которая только что вошла в ворота виллы «Эдера».
– Ты ее тоже видела? – спросила Эльвира. Это были первые слова, с которыми она обратилась к соседке за последние сорок девять лет.
– Поверить не могу, – пробормотала Аньезе, изумленная как появлением Присциллы Гринвуд прямо на их улице, так и голосом Эльвиры, который звучал почти по-доброму.
После нескольких секунд гробовой тишины, пока женщины осторожно поглядывали друг на друга, взвешивая все возможности, Аньезе решила, что стоит рискнуть:
– А ты…
Эльвира выжидательно смотрела на соседку.
– А ты… – храбро начала заново Аньезе, – за кого, за графа Эдгара или за пирата? – на одном дыхании выпалила она наконец.
Эльвира набрала побольше воздуха, и Аньезе вся задрожала. Ну все, подумала она. Пан или пропал.
– За пирата, конечно, что за дурацкий вопрос!
У Аньезе загорелись глаза.
– И я! Не понимаю, зачем Каллиопа устроила весь этот переполох, ведь очевидно же, что Джек Рэйвен именно тот, кто ей нужен!
Эльвира серьезно кивнула.
– Она совсем с катушек слетела, – решительно подтвердила она.
Впервые эти две женщины были в чем-то согласны.
На следующий день рано утром Присцилла, проведя довольно беспокойную ночь на новом месте, уже сидела на террасе с ноутбуком, перед открытой чистой страницей.
Каллиопа и не собиралась ничего делать. Так и стояла, скрестив руки на груди. Глупая легкомысленная девчонка!
Ее создательница находилась в крайнем раздражении: она ее создала, вырастила, уверенной рукой провела через все сложности и самые опасные ситуации, а теперь эта дурочка отказывалась сотрудничать! Неблагодарная Каллиопа.
Всю ночь ей снились сны один страннее другого. В последнем, прямо перед рассветом, ее преследовала старуха, пугающе напоминавшая ту крайне сварливую женщину из магазина, куда заходила Присцилла. Старуха бежала за ней и пыталась ударить ее окороком выдержанного прошутто, а доктор МакМиллан наблюдал из-за угла и смеялся, и пальцем не шевельнув, чтобы ей помочь. Еще один неблагодарный персонаж. В итоге в свое первое утро на вилле «Эдера» Присцилла проснулась с ну очень странным чувством ожидания.
Поэтому теперь она задумчиво разглядывала распростертое внизу Тильобьянко. Деревушка оказалась немного не такой, как она себе представляла. В ее воображении она была более пасторальной, доверху набитой приветливыми жителями, раскатывающими на велосипедах, напевая песенки. Того, что ей предстоит настоящее сражение за простое авокадо, она совсем не ожидала.
Присцилла сидела как оглушенная. Возможно, виной тому был странный сон. Или, что вероятнее, это первые признаки какой-то болезни. Она в самом деле ощущала что-то похожее на лихорадку. Ну или по крайней мере жар. Что-то росло внутри нее, будто из зернышка появился крошечный росточек в трещине, которая ведь никак не могла быть той самой, между до и после. Это совершенно точно простуда.
Полностью отдавшись собственному раздражению из-за этого странного росточка, который она чувствовала в солнечном сплетении, Присцилла даже близко не была готова к тому, что произойдет через несколько минут.
Собственно говоря, Аньезе и Эльвира со своих стратегических позиций в саду видели, как они идут. Все шестеро, целая процессия – довольно пугающая компания, вооруженная большой коробкой с надписью «КОНДИТЕРСКАЯ ДЖАННИ». Они быстрым шагом прошли мимо двух соседок, даже не взглянув ни на одну из них. Все шестеро раскрасневшиеся, с восторженным безумием в глазах.
– Бедняжка, – пробормотала Аньезе, сочувствуя новой гостье Тильобьянко.
– Это точно, – кивнула Эльвира.
В следующую минуту женщины из книжного клуба уже дергали за ручку черной калитки, ведущей в парк виллы «Эдера».
– Дамы! Открыто! – ликующе воскликнула Ирена. – Идемте!
Друг за дружкой, точно за мамой-уткой, пять женщин прошли в сад и без малейшего колебания направились к вилле. Вот-вот должна была сбыться их мечта. И незапертая калитка была не чем иным, как знаком благосклонной судьбы. Это же очевидно.
Присцилла так и сидела, погрузившись в свои мысли, которые перескакивали с Каллиопы на Кларетту, на росток непонятного чувства в груди и на авокадо, когда вдруг раздался звонок. К сожалению, ей пришла в голову ужасная идея пойти и открыть.
Рано утром, как и всегда, три кумушки по-своему встречали новый день.
– Нет, вы ее видели вчера? – говорила Эвелина остальным трем. – Держу пари, это она и поселилась на вилле «Эдера». Писательница.
– Так и есть! – воскликнула Розамария. – Я вам одно скажу: чудна́я она какая-то. А что тут еще скажешь?
– Хотела непонятно какое прошутто. И странный хлеб. Наш ей, видать, не подходит, – возмутилась Кларетта.
– Было ясно, что Людовика сдаст дом какой-нибудь такой даме. Можно было догадаться.
– А я знала. С тех пор, как Вирджиния нам сказала, что приедет писательница, я знала, что все этим кончится. И я вам говорила. Я вам говорила или нет? – не успокаивалась
