купальню. Он надеялся, что люди, с которыми он расстался в пустошах перед Энгели, не подверглись другим нападениям, хотя это было маловероятно. Они прошли худшие зоны пустошей, прежде чем расстались. Даже самые отчаянные бандиты не тратили время на то, чтобы устроить засаду путникам на перевале в снегу по колено, а иногда и по бедро, или там, где охранники у ворот Энгели могли использовать их как мишени для оттачивания мастерства стрельбы.

День был завершён только наполовину, но Макрам решил воспользоваться этим временем, чтобы наверстать упущенный во время путешествия сон. И хотя он привык спать на улице, в менее чем комфортных условиях, ему это не нравилось. И диван, который он сейчас занимал, был более чем просто удобным, чтобы вздремнуть на нём.

— Мне это не нравится, — выпалил Тарек без предисловий, с того места, где он стоял, наблюдая за садом, который лежал за трио окон и дверей.

Они занимали почти всю стену гостиной в покоях, два арочных окна по бокам от пары одинаковых двойных дверей, полностью застеклённых, чтобы не загораживать обзор.

— Сад? — подсказал Макрам, не открывая глаз.

Ему не хотелось ничего обсуждать. Было слишком много всего, что требовалось изучить даже в этом первом коротком введении, и перспектива углубляться в схемы и интриги иностранного двора утомила его ещё больше, чем он уже устал.

У Макрама сложилось отчетливое впечатление, что ему не понравится их следующая встреча с Принцессой-султан. Это была девушка, которая требовала контроля, если он когда-либо встречал такую. По крайней мере, на неё было приятно смотреть. Он и раньше выдерживал порку языком и нотации, но никогда от кого-то столь красивого.

— Дворец. Всё в этом чёртовом дворце принадлежит Первому Дому, — сказал Тарек с отвращением в голосе.

Макрам приоткрыл один глаз. Земля и воздух находились в оппозиции на Колесе. Макрам едва ли заметил это, но как только Тарек упомянул об этом, он оглядел своё окружение. Цвета были приглушенными, синими, белыми, серебристыми. Конечно, это были цвета семьи Сабри и королевской семьи, но также и Первого Дома, царства воздуха. Их прогулка по дворцовым залам явила место с высокими потолками и стенами, полностью состоящими из арочных окон или решеток, пропускающих свет и воздух. Галереи, выходящие в сады, залы, проходящие через атриумы с растениями, и ещё больше окон.

Макрам усмехнулся. Возможно, он не был обеспокоен, потому что находил дизайн успокаивающим. Он любил свет и постоянные напоминания о природе, в отличие от Тарека, который жил бы в пещере, если бы у него были там друзья.

— Конюшни могли бы тебе больше понравиться, — предположил Макрам, снова закрывая глаза.

Сон звал его, и он был настроен прислушаться к нему.

Стук в дверь помешал Тареку ответить, и Макрам застонал, оставаясь на месте. Тарек пересёк помещение и открыл дверь.

— Добрый день, джентльмены. Я Махир Балик, сенешаль Великого Визиря. Он пришёл, чтобы убедиться, что у вас есть всё, что вам нужно.

Да, что б тебя, Сломанное Колесо. Он пришёл, чтобы оценить их и привлечь на свою сторону до того, как Принцесса-султан предпримет свои попытки сделать то же самое. По крайней мере, у неё хватило порядочности дать им время до утра.

Макрам открыл глаза и уставился в потолок. Спинка дивана мешала ему видеть дверь с того места, где он лежал. Он оставил всё своё имущество в Аль-Нимасе, а точнее своих шпионов, которые были необходимы для управления двором Саркума. Похоже, они могли бы стать хорошим дополнением к его странствующей компании. Но теперь уже было слишком поздно. Ему придётся сделать всё возможное, чтобы исправить ситуацию и заставить Султана сообщить ему свои условия, которые он сможет передать Кинусу. Вместе с его извинениями.

Как непрестанно говорил ему Старейшина Аттия после его возвращения во дворец после полутора десятилетий службы у янычар: «Вы никогда не найдёте поля битвы более безжалостного и изнурительного, чем королевский двор в переходный период».

— Впусти его, — проворчал Макрам, садясь и потирая лицо руками.

Он встал и повернулся, когда вошёл Великий Визирь. Атака красного, пурпурного, оранжевого и золотого на приглушенный декор комнаты. Разделяющая Война оставила у Саркума отвращение к различиям, присущим Колесу, и поэтому они не придерживались старых традиций выставлять напоказ свой Дом во всех мыслимых аспектах своей жизни. Одежда, названия, краски, декор. Макрам всегда был благодарен за это по целому ряду причин. В тот момент, когда он отвешивал поклон Великому Визирю, его голову больше всего занимала мысль о том, что огненные маги никогда ничего не могут делать наполовину. Это включало в себя и цвет. Он едва мог смотреть на этого человека без пульсирующей боли в глазах.

Когда Макрам выпрямился, Великий Визирь внимательно осмотрел его с головы до ног и, казалось, позабавился тому, что обнаружил. Им дали одежду взамен их собственной, испорченной путешествием и стычкой в пустошах. Но это были льняные одежды слуг коричневых и рыжих тонов. Он будет рад, когда прибудут его люди с его собственной одеждой и вернут ему хоть некую толику авторитета.

Тарек пошевелился, как будто собирался заговорить, его брови нахмурились от раздражения, что Великий Визирь не поклонился в ответ. Макрам подозревал, основываясь на реакции во дворе, что они не знали, что он был принцем Саркума. Он был вторым сыном и поэтому носил фамилию своей матери, а не отца, по-видимому, ещё одна традиция, которую они не разделяли с Тхамаром. Он покачал головой Тареку, и тот подчинился команде молчать.

На данный момент он предпочёл бы сообщить им как можно меньше информации, пока ему не станет известно расположение игроков в этой партии. То, что Принцесса-султан и Великий Визирь её отца недолюбливали друг друга, было очевидно даже в его скомпрометированном душевном состоянии, но кто из них был бы для него более ценным, ещё предстояло определить. И он понятия не имел, совпадают ли в интересах дочь и отец. В последнем письме указывалось, что Султан и его Совет, возможно, не пришли к согласию. Вряд ли кто-нибудь предложит ему схему расстановок сил и противостояний, так что ему придётся самому ориентироваться в игровых партиях.

— Рад снова видеть вас, Великий Визирь. Чему я обязан честью вашего визита? — сказал Макрам.

— Вижу, вы уже