поправлял свой кафтан, как будто только что закончил его надевать. Он смотрел на неё с мрачным весельем. Она отвесила сдержанный поклон, и когда он лишь кивнул в ответ, она подняла бровь.

Даже если бы он был генералом армии, она была выше его по званию. Она надеялась иметь дело с самим Мирзой или с делегатом, который не отнёсся бы к ней с таким же пренебрежением, как многие губернаторы её отца. Но в детстве она тоже мечтала о крыльях, а Колесо ещё не дало ей их.

Когда она попыталась встретиться с ним взглядом, чтобы выразить своё неодобрение, он отвёл взгляд. Наиме выдержала его взгляд днём ранее, когда они только приехали. Это было очень трудно, и она размышляла о причинах всю ночь. Во-первых, его глаза были цвета чёрного кофе, и как только они встретились с её глазами, казалось, потемнели ещё больше, достаточно потемнели, чтобы поглотить её целиком, а её магия зашептала и извивалась. Ни один маг ни одного Дома никогда не воздействовал на её собственную магию таким образом, и это заставило её с подозрением отнестись к тому, какую силу он носил в себе.

Во-вторых, он был поразителен, его черты лица представляли собой необычную смесь крови Старого Султаната и восточных Одокан, которые одарили его широкими, высокими скулами и прищуренными, опущенными глазами. У него была такая же прическа и свежевыбритое лицо, как у его спутника, но он был выше, его волосы были по-настоящему чёрными, а кожа медово-золотистой. Увидев его во дворе, даже окровавленного и в дорожных пятнах, она боролась со своим желанием продолжать изучать его. Это была не та трудность, с которой она сталкивалась часто, по крайней мере, с тех пор как вышла из подросткового возраста. Став взрослой, она никогда не встречала красивого мужчину, который не считал бы, что это даёт ему право поступать так, как ему заблагорассудится.

И он в очередной раз доказывал ей это правило.

— Если у вас войдёт в привычку появляться в моих комнатах, — он посмотрел в сад, где солнце ещё не разлило свой свет, — прежде чем я смогу увидеть солнце, тогда, боюсь, вы очень привыкнете к тому, что вас заставляют ждать.

Хрипота вчерашнего дня покинула его голос, позволив ей услышать вокальный ритм его предков Саркума и теплоту юмора, который он излучал.

Голоса были так же информативны, как книги, а для мага воздуха, для которого слух был самым мощным восприятием, бесценным инструментом. Его голос находился на грани между басом и баритоном и ощущался для неё как гладкий бархатный штрих. По крайней мере, его голос будет приятно слушать на переговорах, даже если его слова будут иными. Возможно ли, что он был магом воды? Маги Второго Дома были известны своими чарующими голосами.

— Простите моё вторжение, в Нарфуре дела начинаются рано, — сказала Наиме, сопротивляясь желанию отойти от него.

Пытался ли он запугать её своей близостью? Запугать её, чтобы она уступила в чём-то, отступив назад? Или, возможно, он заметил, что она слишком долго смотрела на него, и подумал, что это даёт ему право давить на неё.

Наиме поискала прохладный водоворот магии внутри себя, чтобы укротить своё замешательство.

— В Саркуме принято, чтобы мужчины стояли столь близко к женщине без её разрешения?

Мускул дёрнулся вдоль всей его челюсти, и юмор исчез из уголка губ. Если он и собирался ответить, то ему помешали остальные её слуги, вошедшие в комнату. Наиме повернулась и проследила, как женщины ставят на стол тарелки с фруктами, орехами, лепешками и лабне.

— Простите меня, Принцесса-султан. Я не хотел вас обидеть.

Наиме сделала глубокий вдох, как только он отошёл от неё и сел на напольные подушки, которые окружали низкий столик.

— Я слышал, что уместны поздравления, — сказал Агасси с таким видом, словно собирался опрокинуть доску в шахматах.

Наиме плотнее обернула свою силу вокруг себя, беря под контроль своё выражение лица, свои мысли и свои эмоции. Его выбор слов выдавал и то, что Кадир сумел добраться до него раньше неё, и то, что он говорил о браке.

— У вас предстоящая помолвка.

Наиме склонила голову набок.

— Пока наши дела с Саркумом не будут завершены, в намерения моего отца не входит обручать меня с кем-либо. Тот, кто дал вам эту информацию, был дезинформирован.

— Понимаю. Не хотите присесть? — спросил он. — У вашего Великого Визиря, по крайней мере, хватило вежливости разделить со мной кофе, когда он пытался разгадать мои намерения.

Наиме искоса посмотрела на Самиру, которая слегка покачала головой, показывая, что ничего не слышала о посещении их Кадиром. Её взбесило то, что он приходил и покидал султанское крыло, а она не слышала даже шепота. Этот проклятый сенешаль, Махир, должно быть, наложил гашение, чтобы скрыть их, а Наиме была слишком занята своим отцом, чтобы почувствовать это.

Это была её вина. Ей не следовало откладывать визит, а прийти и поговорить с ними, но они были измотаны. Её отец предупреждал её, что забота и милосердие часто являются скорее слабостью, чем оружием, когда дело доходит до дворцовых игр. Когда она снова посмотрела на Агасси, на его лице было мрачно-насмешливое выражение, которое указывало на то, что он знал, что она обеспокоена визитом Кадира, несмотря на то, что она не показала своего недовольства.

— Вы, конечно, ещё не ели? — он указал на еду.

Наиме поколебалась, затем опустилась на колени среди подушек на противоположной от него стороне стола и отломила маленький кусочек лепешки. Он посмотрел на неё с неодобрением.

— Вы такой могущественный маг воздуха, что вам нужен только воздух, чтобы есть?

Наиме вскинула бровь и отправила хлеб в рот. Ни один солдат, которого она когда-либо знала, не стал бы так смело дразнить дворянина, не говоря уже о принцессе. Он был высокомерен или кем-то большим, чем просто солдат. Возможно, и то, и другое. Почему он это скрывал?

— Воздух. И мужские слёзы, — сказала она.

Капитан издал какой-то звук, затем начал кашлять, колотя себя в грудь. Наиме склонилась вперёд и налила стакан воды, который протянула ему. Он кивнул в знак благодарности, а затем взял его и осушил.