словом. Ей было интересно, что думает о них её Великий Визирь.

— А вы? — спросила Наиме.

— Родился во дворце, — сказал он, его глубокий голос дразнил её, — и воспитан теми же самыми волками.

Подсказки. Забавные игры, но не опасные. Когда всё его внимание было приковано к ней, интенсивность этого была завораживающей, притягивающей, удерживающей на месте, заставляющей чувствовать, что её преследуют, но не угрожают. Она находила это волнующим и тревожным. Это был редкий мужчина, который смог проникнуть в её ментальную и магическую броню.

И снова она задумалась о его магии, о том, почему они не носят ничего, указывающего на их Дома, почему они не говорят об этом. Из-за этого она не рискнула бы спрашивать и оскорблять их.

Его фраза намекала на то, что её подозрения были верны. Он был не просто солдатом. Он сообщал ей о её просчёте, не отчитывая её за это. Это наводило на мысль, что она не слишком его обидела. Это также наводило на мысль, что он был человеком более великодушным, чем большинство обитателей дворца.

— Родились во дворце? Янычары больше не взимают налог с рабов, — предположила Наиме.

Янычары Старого Султаната были сформированы в основном из детей покорённых народов. В обмен на безбедную жизнь побеждённые были вынуждены отдать своих старших сыновей военным. Варварская практика, как она надеялась, действительно больше не была нормой.

— Мы отменили рабство после Раскола, — сказал он. — Теперь призыв является добровольным.

Слова несли в себе сложный вес и ритм, которые рассказывали многослойные истории. Печаль, затаённая обида и смирение.

— Не совсем добровольным, — сказала она, осторожно ковыряясь в тарелке с оливками, чтобы её наблюдение не заставило его почувствовать себя препарированным.

— Почему вы так говорите? — спросил он столь же осторожно.

Наиме выбрала оливку и зубами вынула мякоть с косточки. Она спрятала свои наблюдения для дальнейшего использования.

— Без особых причин, — она отложила косточку в сторону. — Только то, что иногда те, кто принадлежит к Первому Дому, слышат больше, чем просто слова, когда говорят другие.

Она одарила его улыбкой.

Он молча изучал её, а Тарек соорудил ещё одну лепёшку с лабне и огурцом.

— Очень вкусно, — сказал он с немного излишним энтузиазмом.

Как будто этот человек никогда не пробовал огурец. Самира грациозно наклонила голову, но сжала губы, чтобы не улыбнуться. Агасси сместился, скрестив перед собой обе ноги и уперев кулаки в колени.

— Тогда вы правильно услышали. Меня послали в янычары не по своей воле. В Саркуме традиционно армиями командует принц. Я брат и советник Мирзы, а также его командующий генерал.

Наиме закрыла глаза, это было единственное, что она могла сделать, чтобы сдержать своё унижение. Конечно, она исследовала королевскую семью Саркума. Но Мирзу звали Кинус Рахаль Аль-Нимас, потомок человека, который объединил оборванных беженцев Разделяющей Войны в союз. Если Агасси и был принцем, то его имя на это не указывало.

— Простите меня, — сказала Наиме и наклонила голову в знак извинения. — Я должна была быть лучше информирована.

Она не стала бы надеяться, что он извинится за то, что держал это в тайне.

— Агасси — это ваш настоящий титул или вы предпочитаете другой?

— Агасси, или принц, если хотите. Но думаю, что в любом случае вам следует поклониться мне, когда вы настаиваете на том, чтобы будить меня в бессолнечный период. В Аль-Нимасе принцессы кланяются принцам.

Самира хрипло фыркнула, хотя и замаскировала это, откусив ещё один кусочек еды.

Наиме подняла бровь, на мгновение сбитая с толку его комментарием. Но когда они посмотрели друг на друга, морщинки вокруг его глаз стали глубже от его юмора, и она поняла, что он играет. Наиме сложила руки на коленях, застигнутая врасплох его поддразниванием и своей легкомысленной реакцией на него. Она не была маленькой девочкой, чтобы поддаваться очарованию мужчин и их игр. Его общество было беззаботным, и она обнаружила, что наслаждается им, но это не означало, что она могла позволить себе чувствовать себя в нём комфортно. Кто знал, какие планы он скрывал за своей теплотой и юмором?

Наиме привыкла к тому, что ей приходится сдерживать себя гораздо больше, чем окружающим её мужчинам. Он мог играть и чувствовать себя непринужденно, она — нет.

— Я не буду кланяться вам, — сказала Наиме.

— Великий Визирь предупредил меня, что вам слишком потакали, — в его сочном голосе по-прежнему слышались нотки веселья.

Наиме медленно выдохнула, чтобы подавить волну ярости при мысли о том, что Кадир имел наглость унижать её перед незнакомцами. Агасси заметил её реакцию, его взгляд скользнул по её лицу.

— Вы не Мирза, — сказала Наиме.

Его глаза сузились, выражение лица стало жестким. Возможно, он слышал это чаще, чем хотел бы.

— Что означает, что вы не первенец. Я, однако, такова. Я единственный ребёнок Султана Сабри. Я всё ещё выше вас по званию, и поэтому я не буду кланяться. Надеюсь, вы не сочтёте это излишним снисхождением с моей стороны.

Он слегка покачал головой. Рядом с ним Тарек, казалось, с трудом сдерживал улыбку, поднимая стакан с водой.

— Думаю, я отняла у вас достаточно времени, — сказала Наиме, вставая.

Самира сделала то же самое. Агасси в спешке вскочил на ноги.

— Я думал, вы хотели обсудить встречу со своим отцом и Советом? — сказал он.

Наиме направилась к дверям, и он последовал за ней. Тарек тоже встал, запихивая в рот слишком большой кусок. Он вытер руки о кафтан.

Самира распахнула двери. Наиме остановилась и повернулась лицом к Агасси. Он снова был близок. Наиме отступила на шаг назад, чтобы ей не пришлось запрокидывать голову. Его брови нахмурились.

— Я пришла, обсудить исправление впечатления, которое вы произвели, в рамках подготовки к заседанию Совета. И теперь я знаю, что вы принц. Если вы будете вести себя во дворце осторожно и будете придерживаться слишком большого количества формальностей, я верю, что всё пройдёт так гладко, как только возможно.

— Это, — он поднял бровь, — звучит не обнадеживающе.

Наиме виновато улыбнулась.

— Вы чужак. Из Саркума.