Я думаю, что это лучшее, на что мы можем надеяться. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь вам.

Морщинка на его лбу разгладилась, и он казался удивлённым на столь краткий миг, что она засомневалась, что видела это выражение, как оно тут же исчезло. Агасси опустил голову. Наиме ответила на этот жест. Позади него Тарек поклонился.

— Доброго тебе дня, Агасси, — сказала Наиме, выходя в коридор.

Самира закрыла за ними двери и поспешила догнать её.

Когда они отошли на достаточное расстояние от комнат, Наиме приказала ей:

— Скажи Баширу, чтобы он приставил к ним охрану.

Она должна была сделать это сразу же, как они прибыли, но не хотела, чтобы они чувствовали себя заключенными, а не гостями. И это дало возможность Кадиру попытаться посеять семена своей лжи. По крайней мере, Агасси, казалось, сопротивлялся этой попытке. Или он был талантливым лжецом.

— Вы пойдёте сейчас к Султану? — Самира бодро шагала рядом с ней.

— Да.

— Если он нездоров, тогда вам нужно будет присутствовать на аудиенции в середине хода с гильдиями. Возможно, было бы разумно прибыть пораньше, до того, как Великий Визирь займёт своё место.

Наиме замедлила шаг, затем остановилась, подняла руку и прижала её к глазам. Последнее, что ей было нужно, это сражаться с Кадиром за право выслушивать жалобы гильдий и реагировать на них. Но она не могла пренебрегать своим отцом, не тогда, когда он был так расстроен. Ей нужно было, чтобы он пребывал в лучшем состоянии, чтобы вести переговоры.

— Возможно, мне следует просто сделать так, как они хотят. Я выйду замуж за Арефа Эсбера и отдам им простака, а сама буду проводить всё время в своих комнатах, читая и поедая сладости.

В уголках медово-карих глаз Самиры появились морщинки, а уголки рта приподнялись.

— У вас действительно есть дар позволять людям наказывать себя своими собственными решениями. Это был бы достойный конец, — сказала Самира. — И, если бы вы так часто бывали в своих комнатах, возможно, он забыл бы о вас, и вам не пришлось бы терпеть его неуклюжие руки.

Она вздрогнула.

Наиме молча согласилась, снова направляясь к покоям своего отца. Если ей придётся терпеть чьи-то неуклюжие руки, это будет только потому, что они верят в то, что она делала. Замужество, однако, не входило в её планы. Править Тхамаром — вот чего она хотела, для чего она была предназначена. Колесо подарило ей привилегию. Она не станет растрачивать этот дар в праздности. Она должна была защищать своих людей.

ГЛАВА 8

Макрам стоял в саду перед анфиладой комнат и потягивал ужасный кофе, который сварил для него Тарек. Он рассматривал фиговое дерево, растущее неподалёку. Несмотря на лёгкое тепло позднего утреннего солнца, инжир являлся бесформенным скелетом на фоне остального тщательно ухоженного сада из спящих роз и виноградных лоз. Он казался мёртвым, учитывая полное отсутствие листьев. Зимы Тхамара, особенно так близко к Солнечному морю, конечно, не были достаточно холодными, чтобы убить такое дерево. Если бы он коснулся его своей силой, он бы знал наверняка, но это было бы вопиющей тратой магии и подвергло бы его риску быть замеченным другим магом.

— Зачем они его сохраняют? — спросил Макрам непринуждённо, когда Тарек вышел из комнаты и присоединился к нему.

Тарек проследил за его взглядом.

— Что? Это дерево? Не всё ли равно?

— Оно мертво. Конечно, это важно, — вздохнул Макрам.

— Ты замечаешь бессмысленные вещи только тогда, когда злишься, — заметил Тарек.

— Должен ли я перечислить причины, по которым злюсь?

Тарек поднял кувшин, который он принёс с собой из комнат, и предложил его Макраму, и он кивнул в согласии. Тарек налил ещё кофе в крошечную чашечку и поставил кувшин на посыпанную гравием дорожку.

— Можешь, если это поможет, — вежливо сказал Тарек.

— Помогло бы что-нибудь ударить. Вызываешься добровольцем?

Он выпил кофе, зашипев, когда тот обжёг ему горло.

— Разве ты недостаточно ранен?

Тарек ухмыльнулся. Макрам закатил глаза.

— Отлично. Я составлю список. Во-первых, здесь однозначно существуют разногласия, и я нахожусь в явно невыгодном положении перед их лицом. Во-вторых, я не уверен, что смогу объясниться со своим братом без каких-либо доказательств того, что неповиновение ему не было бессмысленным проявлением воли, но Султан ещё не объявил, что даже примет меня. И у меня болит рука.

Он акцентировал внимание на том, что сделал глоток. Пар от кофе оставил на его лице конденсат, и он вытер его. Врач, которого они послали к нему, проделал прекрасную работу, зашив рану, но проворчал, чтоб Макрам отнюдь себе не помог, ожидая, пока рану обработают. Но у них не было иного выбора, кроме как продолжать двигаться после засады. Им надо было добраться до Тхамара как можно быстрее.

— Помимо всего этого, это чёртово дерево — просто пародия. Зачем им оставлять мёртвое дерево в саду?

В Саркуме смерть не была чем-то таким, о чём людям хотелось бы видеть напоминание. «Возможно, в Тхамаре всё было по-другому, хотя история геноцида не предполагает этого», — подумал он с ироничным, чёрным юмором.

Тарек усмехнулся.

— Ну, я счёл, что Принцесса-султан, как минимум, показалась…

— Такой же тёплой и открытой, как мраморная колонна? — спросил Макрам.

По правде говоря, он был так же заинтригован. Она отнеслась к его первоначальной, утренней грубости с впечатляющей долей приличия. Умная, сообразительная, она быстро приспособилась к Тареку и к нему самому, что было немалым подвигом для того, кто, как он подозревал, привык к самому подобающему поведению в её присутствии.

Как ей удавалось сохранять такое неизменное самообладание и уверенность? Макрам заметил лишь намёк на гнев или эмоции на её лице, только когда он открыл ей своё первородство, а всё остальное время она произносила каждое слово тем же холодным, взвешенным тоном. Возможно, дар мага воздуха. Возможно, он не был бы так застигнут врасплох этим обменом репликами, если бы она так его не взволновала. Куда бы он ни посмотрел, везде находил какую-нибудь мелочь, достойную восхищения. Если вчерашняя церемония предназначалась для