прорывались алые всполохи. Кажется, снова извергался Вой Пламени. Прервался его обманчивый сон, сгинул в его страшном пении разрушенный Бастион. Так даже лучше, исчез город великой боли, тьма поглотила его.

– Камень, камень в небе… – бормотал отрешенно Рехи, когда они с Инде спрятались под ненадежной сенью черной скалы.

Гигантский камень и правда упирался в туманное небо мрачным обелиском, его испещряли затейливые узоры, которые изображали какой-то ритуал. Рехи понял, что буря стихает, когда сумел разглядеть их. Но силы окончательно покинули его. Как-то разом выплеснулись все после разгребания песка. И все – остался только черный камень с незнакомыми письменами, манящим рассказом о прошлом еще живого мира. Они тянули, вставали хороводом призраков, пели чудные баллады, восхваляли героев и богов. Тогда все выглядело красивым и понятным. Тогда… Сейчас это была песня смертного хлада. Ноги совсем окоченели и больше не слушались.

– Рехи, пойдем! Рехи… – отчаянно дергала за руку Инде. Она плакала, размазывая грязь по запыленному лицу. Корка пыли напоминала следы проказы. Рехи вытянул руку и оттер ее, чтобы развеять иллюзию. На большее ему не хватало сил.

– Инде. Ты дойдешь сама? Осталось вроде бы немного, – прошептал едва слышно он.

Лучше бы он никогда не садился возле черного камня, пронзившего небо, словно этот камень забирал его, словно Сумеречный указал место перехода в мир линий, место, где Стражу велено расстаться с телом. Рехи хотел дойти к Лойэ и Натту. Дойдет… Безмолвным призраком, незримой тенью, пришествия которых так опасалась Лойэ. Нет-нет, он придет иным призраком, не безвольной тенью, а образом радости. Окутает их свежим ветром, омоет чистым дождем, покажет светлое небо сыну. Он вернется домой… Рехи проваливался в небытие.

– Рехи! Рехи, очнись!

Кто-то упрямо тряс его за плечи, да так, что выбивал из состояния сонливости намного сильнее усталой Инде. Кто-то растирал руки, согревал теплым дыханием ладони.

– Ларт? Как ты меня нашел? Ты ждал нас здесь? – прохрипел Рехи, приоткрыв глаза. Возможно, черный камень перенес его в мир всех умерших. И там они встретились, два бесприютных призрака.

– Не закрывай глаза! Да, ждал! – сказал уверенно Ларт, слишком громко и требовательно для мертвеца. – Сумеречный сказал: «Иди к острому камню с узорами». Я и пошел! Понял, что нам обоим дали ориентир. Я ведь хорошо знаю эту пустошь.

– А я-то не понял. Ничего не понял. Зачем понимать, когда ты рядом! Ларт, ты жив… – Рехи почти не верил в реальность встречи, слова радости соединялись с горечью, осевшей на языке. Слишком мало сил. Он обрел Ларта на самой грани, чтобы расстаться с ним, чтобы попрощаться. Рехи будто сливался с героями картинок на черном камне. Они изображали людей и эльфов, которые несли богатые дары Двенадцатому. Или не ему, кому-то другому. Зато все вместе.

– Рехи! – Ларт вырывал друга из безучастного созерцания. – Опять эти проклятые вулканы, а? Снова смели… Они все сметают.

Он твердил что-то невнятное, лишь бы вернуть к себе, лишь бы не отдать узорам на черном обелиске.

– Не они, а ложный Страж, – отвечал безучастно Рехи, сам не понимая смысла. – Ларт… я так хочу отдохнуть…

– Не спи! Ну?! Кто это с тобой?

– Девочка, не видишь?

– Рехи, проснись! – несмело трясла с другой стороны Инде.

– Вижу. Но это так… странно для тебя. Куда ты идешь? – Ларт намеренно задавал ненужные вопросы, и звук его голоса возвращал к реальности.

– К Лойэ. Я дойду к Лойэ… Долечу к ней так быстро, так быстро-быстро, – бормотал Рехи. И он представлял невесомое чувство полета, как в снах о прошлом. В них он знал все и видел все, легкий и прозрачный, недостижимый для зла. В них не преследовала боль, не пронзал холод. И голод тоже отступал. Возможно, именно там, в мире линий, он по-настоящему оживал. Если возможно ожить через верную смерть.

– Рехи, не засыпай! – приказывал, почти кричал Ларт. – Когда я увидел взрыв в Бастионе, то решил, что ты погиб. И знаешь… Так пусто стало на душе. Я пошел к Разрушенной Цитадели. Там ведь проще всего смерть найти.

– Но сейчас мы не можем туда отправиться, – растягивая слова, отзывался нехотя Рехи. Слова превращались в тягучую муку.

– Почему?

– Ей надо найти новый дом. Я обещал ее бабке.

– Вот! Правильно! Нельзя сейчас просто так «лететь» к Лойэ. Им ты тоже нужен живым!

Рехи благодарно улыбнулся, снова проваливаясь в небытие. Он подался вперед и уткнулся в плечо Ларта. Тепло… Как же невероятно тепло. Но уже поздно, слишком поздно для отказавшегося от крови пустынного эльфа. Вся кровь после плена в Бастионе отдавала привкусом тлена, ведь Саат приносил ядовитый, пронизанный черными линиями нектар из прошедших «посвящение». Он выедал сердце, умалял силу. Рехи понял, что порой голод спасителен. Но не теперь, после стольких дней пути. Он потянулся к Ларту и лишь плотнее закрыл глаза.

– Мне надо просто чуть-чуть отдохнуть… Да, чуть-чуть.

Но друг не позволил, он встряхнул так, что Рехи прикусил себе язык. Боль отрезвила, впившись острыми иглами в истощенное замерзшее тело.

– Рехи, Рехи, пей! Быстро пей мою кровь! – приказал Ларт. Он наконец догадался, в чем причина бессилия товарища.

– Нет, Ларт, нет… Не стану. Я… да, я замерзаю. Как тот чудак в нашей деревне, – Рехи плохо ворочал распухшим языком и говорил, почти не понимая смысла, забывая о том, где находится. – Помнишь, я как-то тебе рассказывал о нем. Он ел ящеров… И я тоже сейчас. Так лучше! Я как будто прозрел! То-то и он улыбался.

– Пей, умоляю! – прошептал Ларт, притягивая к себе и заставляя уткнуться носом в обнаженную шею. Рехи свел с ума терпкий запах крови, но голод перекрывала невероятная боль от внезапно нахлынувшего чувства вины:

– Ларт, Ларт… Я снова бросил тебя! Как тогда, в пещере! И возле Бастиона! Я… Я не нашел тебя! Как Лойэ под песком. Так и тебя под трупами. Ларт, почему я всегда убегаю? Не надо! Не надо, я не заслужил…

На глаза наворачивались слезы раскаяния. Рехи вздрагивал и не надеялся на прощение. Все менялось под сенью черного камня, все искажалось под изображением несущих дары. Дары или жертвы? Жертва – тоже дар.

– Ящер хромой тебя побери! Прекрати! Пей, говорю! – прорычал Ларт.

– Я только всех бросаю! Простишь ли ты меня?

– Я тебя и не винил. Мы победили! Дурень, ты к Лойэ с сыном должен дойти.

– Лойэ… Натт…

Картина сменилась: теперь Рехи видел женщину с ребенком на руках, которой несли дары. И он приходил к ним, чтобы встать рядом.

– Верно! Поэтому пей мою кровь, это