музыка. Им с Кого удалось даже уговорить короля Кадо, несмотря на то что тот давно уже отошел от дел, сыграть небольшую роль. Каждое представление начиналось с дыма, изображающего первобытный туман, из которого выступали сделанные из бамбука и шелка острова. По мере того как актеры расхаживали между ними, изображая славные эпизоды из долгой истории Дара – начиная с прибытия ано на архипелаг, населенный дикарями-аборигенами, и заканчивая торжественным основанием династии Одуванчика: от легендарных героев войн Диаспоры до совсем недавних подвигов во время войны Хризантемы и Одуванчика; от самых почитаемых мудрецов ано до народных сказителей; от лирических поэтов до государственных деятелей – туман постепенно сползал с края сцены и окутывал завороженную публику, делая ее частью представления.

Кульминацией каждого спектакля было появление принца Фиро на спине механического крубена, изготовленного из папье-маше и приводимого в действие командой рабочих, ползающих снизу. Музыка взмывала в крещендо, когда принц сходил на берег Руи и могучими ударами меча поражал картонных гаринафинов на острове. Затем император Рагин – роль которого исполнял Кадо Гару, внешне очень схожий со своим младшим братом, – появлялся из люка в полу и благодарил сына и весь народ. Этот духоподъемный сценарий будущего был, разумеется, хорошо продуманной отсылкой к легендарному рейду Куни на крубенах на Руи, бывшему частью его внезапной атаки на Пан во время мятежа против империи Ксана.

Затем, пока принц и император стояли на тушах гаринафинов, каждый держа по отрубленной рогатой башке, блестящее зеркало, символизирующее луну, поднималось у них за спинами и отбрасывало через весь зал увеличенное изображение на белый экран, закрепленный на задней стене. Обернувшись, чтобы посмотреть, зрители дружно ахали, видя изображение восьми кивающих и улыбающихся богов Дара, в то время как свет мерцал в наполняющем аудиторию благоуханном дыме – волшебные зеркала, секрет которых открыла Тэра, нашли себе новое применение.

Хотя пропагандистский посыл спектаклей был очевиден, это прекрасно работало. История, подчищенная и покрытая слоем свежей краски, зачастую гораздо действеннее любого мифа. Пьесы убеждали население Дара, что династия Одуванчика крепко держит бразды правления; что маршал, пусть и взбунтовавшаяся некогда, переменилась в душе и при надежной поддержке императрицы готова предложить хитроумный гениальный план, придумать, как разгромить льуку и спасти императора и принца Тиму; что народ дара – великий наследник славных традиций; что льуку, будучи дикарями, лишенными благ цивилизации, обречены на поражение вопреки временным победам.

По завершении спектакля Фиро обращался к населению с пламенной речью поддержать усилия правительства: повиноваться закону, хранить привычный уклад жизни, карать спекулянтов, не слушать пораженцев, а самое главное, платить налоги и вносить деньги в императорскую казну, дабы этим оказать помощь войскам. Чиновники выставляли столики и собирали пожертвования на военные нужды, причем самые видные персоны местного сообщества подавали пример остальным.

* * *

По прикидкам Кого Йелу, которому не было равных в искусстве планирования, после разорения Руи и Дасу во время вторжения туда императорской армии льуку потребуются все лето и осень, чтобы оправиться и приготовиться к вторжению на Большой остров. Императрица всеми силами старалась выиграть время, чтобы маршал успела наладить оборону, и посылала к льуку гонцов с сообщениями, что Дом Одуванчика якобы склоняется к решению о капитуляции.

Хотя в результате представлений консорта Рисаны и принца Фиро от желающих вступить в армию молодых мужчин не было отбоя, маршал полагалась только на разнородное полчище, которое собралось в тот день на площади для проведения парадов. Пусть Гин и пришла к убеждению, что смысл вести эту безнадежную войну все-таки есть, она непоколебимо стояла на своем, заверяя, что поведет лишь тех мужчин и женщин, которые ясно сознают правду и сражаются по своему свободному выбору.

Несмотря на то что отношения между Йелу и Мадзоти по-прежнему оставались натянутыми (маршал не могла забыть, какую роль сыграл премьер-министр в ее падении), Гин находила весьма полезными фонды, собранные в итоге пропагандистской кампании Кого. Она вкладывала деньги в оснащение своей маленькой армии: наняла лучших кузнецов древней Римы, организовала добычу чистой железной руды, чтобы изготавливать оружие и доспехи из дорогой тысячекратно закаленной стали; строила новые механические крубены, которые развивали большую скорость и могли дольше оставаться под водой, дабы их не обнаружили летающие гаринафины; закупала редкие растения, из которых Джиа изготавливала действенные препараты, позволяющие воинам быстро восстанавливать силы и обходиться меньшим количеством сна. Императрица даже изобрела новую микстуру, позволяющую вообще не спать несколько дней, пусть и ценой ущерба для здоровья в будущем – почти все до единого члены добровольческого корпуса изъявили готовность принимать этот наркотик.

Но бо́льшая часть средств ушла на оплату исследований в лабораториях Гинпена. Там быстро построили засекреченные ангары, в которых разместили туши мертвых гаринафинов, отбуксированные механическими крубенами Тана Каруконо, а Кого Йелу разослал во все углы Дара соглядатаев, дабы выискивать талантливых мужчин и женщин, способных придумать неожиданный способ одолеть крылатых зверей.

Маршал не питала особых надежд, что исследования увенчаются успехом – это было равносильно тому, чтобы делать ставку на чудо, – но решила использовать все возможные шансы, хотя в глубине души и была убеждена в недостижимости окончательной победы.

* * *

Дзоми Кидосу и принцесса Тэра работали совместно с опытными хирургами, ветеринарами и специалистами по анатомии из Гинпена, препарируя туши и пытаясь вызнать секреты гаринафинов.

Трудились они в лаборатории, расположенной внутри огромной пещеры на морском берегу и бывшей детищем Киты Ту, одного из пана мэджи из Хаана, который некогда принимал участие в Дворцовой экзаменации вместе с Дзоми Кидосу. Хотя в ту пору молодой ученый искал иной должности и был разочарован, когда его назначили директором Императорских лабораторий, чутье не подвело императора Рагина и консорта Рисану: с годами Кита превратился в способного руководителя ученых, умеющего решать самые необычные задачи.

Едва лишь туши крылатых животных прибыли, он поместил их внутрь пещеры и организовал непрерывный подвоз телегами льда, чтобы не дать им разлагаться, и, не дожидаясь поступления денег из императорской казны, оплачивал расходы из семейных средств. Торговцам и возчикам, обслуживающим потребности лаборатории, дали понять, что речь идет о некоем императорском хранилище для морепродуктов, которые можно потреблять не в сезон. Когда потеплело, караваны за льдом пришлось отправлять к далеким ледникам в горах Даму, и затраты росли как на дрожжах. Было жизненно важно, чтобы работы по исследованию туш были закончены как можно скорее.

Получив деньги из новых военных фондов из Пана, Кита удвоил усилия. Он расширил пещеру и разделил ее на множество прозекторских, чтобы препарировать разные части гаринафинов одновременно. Система искусно просверленных отверстий