Шрифт:
Закладка:
Быть бы из ссоры Калима со спахом большой драке, если бы в этот момент из рации не раздалось:
— На помощь! Помогите, драгонарий ранен! Слышит ли кто меня?! Враг отрезал штаб от основных сил, мы окружены, командующему стратигу нужна немедленная помощь! Помогите!.. — и так далее.
Передача шла на языке Амаля, но дочь императора-то понимала этот язык! — и оцепенела от ужаса. Да как она могла забыть, что он, Тардеш, единственный мужчина на свете, был там, в открытом поле, в момент взрыва! А что, если он уже два часа как ранен, и истекает кровью, беспомощный...
...Кроме Явана нашлись и другие переводчики, которые объяснили остальным, в чём дело. Все загалдели, но что они предлагали, так и не дошло до сознания сраженной ужасной вестью девушки... Небрежно раздвинув толпу одним движением плеча, вошел Арслан-ага, лысый в шрамах ракшас, чем-то похожий на Явана, и взял из рук того сильно нагревшийся приёмник, зачем-то отрапортовал туда: что это, мол, я, Арслан-ага, столько-то и столько-то войск под началом, вышел на позицию, потом выключил и вернул прибор эмиру, добавив:
— Вот шайтан ненашего бога!
— Что?! — накинулась на него Кадомацу: — «Шайтан ненашего бога», и всё?!! Он же погибнет, вы понимаете, надо бежать выручать его!!!
Арслан посмотрел на Явана снисходительным взглядом:
— Пошли, парнишка, я покажу, как обстоит дело на самом деле... — и, хлопнув по плечу, повёл сквозь расступившуюся толпу наверх.
Когда-то в этом месте была лесная поляна. Чуть в отдалении, ниже по склону блистало озеро, около которого, наверное, местным жителям, было когда-то, ой как приятно проводить погожие деньки... но теперь всё было иначе. Мягкую траву срезало камнями, окружавший этот рай бесцветный лес превратился в бесцветный бурелом, открывший широкую панораму на поле сражения. Две гигантские армии смешались в порыве самоуничтожения, подняв занавесь пыли. Редко блистали во тьме выстрелы, лишь только в ближайших к ним рядах — на расстоянии полуполёта стрелы, можно было различить в этой мясорубке врагов и друзей. А где-то в середине этого моря смерти — янычар показал — одиноко трепетал на ветру последний флаг Тардеша, дважды падавший во время их разговора:
— Ну вот, убедился?! В такое месиво врубимся — раньше, чем за сутки до Тардеш-паши не доберёмся. Полезнее будет зайти с тыла и отвлечь...
— Ну, должно же быть что-то! А конница?!
— Можно послать, но она дойдёт до туда, да там и останется. Небесные Кони не так неуязвимы, как кажется... Зачем рисковать армией, ради одного, пусть даже и полководца? Ну, конечно, если ты такой герой, можешь идти и спасать его сам, пожалуйста, но..., — он удержал рванувшегося было Явана: — Э, да у тебя жар! Остынь! Как минимум, тебе потребуются для этого крылья. У тебя есть крылья?! — спросил он с лёгкой издёвкой, и был изумлён непонятным выражением торжества на лице башибузука:
— А вот и есть! — выкрикнула маленькая принцесса, иллюзия хриплого мужского голоса иссякла, в этот момент, и в воздухе прозвучали высокие, нежные ноты. Больше не думая о притворстве, она повернулась лицом к флагу Тардеша, и, скидывая на ходу кафтаны, побежала к озеру, надёжно укрытому буреломом...
— Стой, куда, дурак! — крикнул наблюдавший за ними Хасан и бросился следом...
...Мацуко спешила, торопилась, раздеваясь на бегу. Вот потерялась феска, брошено копьё, она скинула верхний кафтан и засмеялась собственной глупости: зачем же ей всё это, если одежда сгорит, стоит лишь снять изоляцию?! И будто она сможет вернуться, как ни в чём не бывало, после того, что сейчас произойдёт... Плохо — придётся лететь нагишом, все бинты ушли на повязки, знала бы — взяла запас. Или, ещё лучше, стоило прихватить из дома хотя бы лёгкое платье или просто кусочек ткани... «если бы да кабы»...
Принцесса выскочила на берег. Нет, здесь нельзя — слишком много бурелома, помешает взлететь. Да ещё и загорится невзначай! Песчаный пляж был смешан с грязью и камнями, да и по зеркалу озера, там и сям, как фишки на игральной доске были разбросаны гладкие валуны и острые обломки, резавшие гладь жидкого аммиака.
Кадомацу, как знак судьбы, увидела в них дорогу, до самого крупного -не так далеко от берега, и, ещё в образе Явана побежала туда, прыгая через холодные камни, быстрее, быстрее, Тардешу нужна её помощь!
Большой валун до боли упёрся острой гранью в босые ноги, но девушка не заметила этого — закрыв глаза, она произнесла мантру и развеяла навсегда образ Явана...
Раскрывая крылья
...Хасан уже давно беспокоился за друга. И то, что он отказался от помощи врачей, и странности с выполнением им намаза, и странные суеверия насчёт туалета, вызывавшие подозрения у муллы, и то, как он сам лечил себя — это отнюдь не успокаивало. Вдобавок у Явана после ранения никак не сходил жар — в палатке можно было не топить, до того прогревал её сосед Хасана. Хасан спрашивал у шейха-лекаря, почему может быть жар — шейх сказал, что от простуды. Ну, может быть... Но не месяц же! Ещё лекарь сказал, что у раненых может быть горячка, если в рану попала «инфекция»... Вот это больше походило на Явана — он ведь сам лечился, один! Может, и засунул туда какую «инфекцию». И ведь выздоровел-то как быстро — точно, без магии не обошлось, наверное, договорился с Инфекцией, что он её внутрь пустит, а она его рану вылечит. Ещё Хасан спрашивал, чем плохо, когда долго жар да горячка — ну так это каждый сказал бы, что от горячки с ума сходят. Точно. А зачем ещё иначе Явану надо было тюфяк под собой поджигать? Сегодня, вон, молитвенный коврик ни с того, ни с
