Шрифт:
Закладка:
— Я буду помнить об этом всегда. Ведь ты научил меня заключать мир в образы. Ты научил меня слышать музыку. Ты научил меня любить. А тот, кто научил любить, тот есть податель жизни.
— Прекрасно, прекрасно, мой мальчик. А теперь оставь меня, я хочу ощутить послевкусие, пока оно не растаяло как утренняя дымка.
— Я пройдусь по улицам города.
— Будь осторожен, мой мальчик. Мир таит в себе много опасностей. Помни обо всём, чему я учил тебя.
— Не волнуйся, твои слова, лежат в глубине моего сердца. А ключ я оставляю у тебя.
Гайдн стихает.
Тонкая струйка шоколада, стекала с ложки, оставляя узоры на белой салфетке. Он водил ложкой, как дирижёр, своей палочкой. Отмеряя такт музыке, звучащей в его шоколадной рапсодии. Она подошла и села рядом.
— Что ты делаешь? Шоколад нужен для того, что бы его пить. — Он проиграл ещё несколько тактов, Музыка стихла. И шоколад застыл на салфетке. Он посмотрел не неё.
— Ты?
— Да. Удивительно, что мы снова встретились, правда?
— Да.
— Мне кажется в этом, есть какой то знак. А ты веришь в знаки.
— В знаки?
— Ну, в то, что говорит нам о том, что обязательно должно случиться. То, что как бы заложено, кем-то, заранее.
— Да, наверно. Я никогда не думал об этом.
— Какой ты смешной. Как тебя зовут?
— Бри.
— Бри?
— Да.
— Классно, а я Марго. Где вы остановились?
— Мы остановились в отели напротив.
— Ух ты, это очень дорогой отель. А мы в отели попроще. Впрочем, это же не важно?
— Не важно.
— Что ты думаешь делать?
— Я вышел пройтись по улицам города.
— Нет, ну ты очень смешно разговариваешь.
— Ты так находишь.
— Да, я так думаю. А пойдём вместе, погуляем.
— Пойдём.
— Смотри как классно. Сколько огней, сколько жизни, а ведь сейчас ночь. Подумать только, где-то за городом сейчас тихо, и все давно спят. А здесь жизнь только начинается. Она выплёскивается на улицы города, и наполняет его весельем. Смотри сколько радостных людей. Они все счастливы. А ты, ты счастлив?
— Да, я счастлив, ведь у меня есть всё для счастья.
— А, что у тебя есть для счастья?
— У меня есть мой родитель.
— Предки не в счёт. Нет хорошо, конечно, что они есть. Но ведь мы сейчас с тобой вдвоём, и эта наша жизнь. Я, например счастлива, что нашла тебя, и мы сейчас с тобой вместе идём по улицам ночного города. Это же классно. Я даже представить себе такое не могла. Я всё время думала о тебе, но и предположить не могла, что мы снова встретимся.
— Я тоже, всё это время я думал о твоём образе. Моё сознание сплетало тебя из моих воспоминаний, и ты представала передомной, как полотно, сотканное из тонких шёлковых нитей.
— Ни фига себе. Класс. Как ты это делаешь?
— Что, я делаю?
— Так говоришь?
— Я просто, мыслю.
— Это круто. Правда мне нравится. А пойдём, потанцуем.
— Потанцуем?
— Да, на дискач.
— На дискач?
— Да, ты, что там никогда не был?
— Нет.
— Ну, отпад. Тогда пошли, я тебе всё покажу.
Зал был заполнен людьми. Музыка рвала все децибелы на части. Огни вспыхивали разными цветами, спутывая всё и всех в наполненном, безумством зале.
— Здесь очень шумно.
— Здесь классно. Пойдём, что ни-будь выпьем. — Два Мохито. — Обожаю Мохито. Ты пил раньше Мохито?
— Нет. Я люблю Шато Лафит Ротшильд.
— Ну, прости, это просто Мохито. Он, конечно, не столь изыскан, как Шато, но расслабляет не хуже. Пробуй. — Он пьёт. — Ну, как?
— У него вкус мокрых осенних листьев.
— Дурак какой. Просто пей и пошли танцевать.
Танцпол был заполнен. Она взяла его за руку, и они влились в общий поток движений.
— Здесь супер. Просто двигайся и не о чём не думай. Смотри. — Она прошла через центр, извиваясь и завораживая его округлыми линиями своего тела. Её руки двигались, как двигаются в танце две змеи. Они кружились и обвивали его тело. Всякий раз, когда она приближалась к нему, он чувствовал, как её дыхание обжигает его. А когда она удалялась, её бёдра уводили его сознание, туда, где у него перехватывало дыхание. — Тебе нравиться?
— Да. — Он закричал громко, что бы перебить музыку, и не узнал своего голоса. Он не узнавал и себя. Его подхватил поток, и он закружился вместе с ней. Музыка стала плавной и спокойной. Огни притихли. И она прижалась к его груди. Змеи успокоились и, обвив его, уснули на его плечах.
— Хорошо как, а тебе тоже хорошо?
— Мне очень хорошо.
— Как странно, что мы не встретились с тобой раньше. Впрочем, главное, что это произошло. Прижми меня крепче, и поцелуй. — Он коснулся её губ, и всё закружилось вокруг него. Устрицы, матовые раковины, и всё прочее, что наполняло его жизнь, вдруг треснуло и рассыпалось, как рассыпается пепел в руках. Этот поцелуй нельзя было сравнить не с чем, что он знал прежде. Это было похоже на зарю нового дня. На россу сверкающую, на нежных лепестках только что, распустившийся розы. Это было похоже на саму жизнь наполняющую всё живущее на земле.
Они шли по ночному городу. Он был наполнен свежестью мокрого асфальта, после дождя. Цветущими деревьями, украшенными гирляндами маленьких, ярких огней. Она шла рядом, уверенно и просто, так будто всегда была с ним. А он держал её за руку, и готов был поклясться, что так было с самого сотворения мира. И что они идут рука об руку по звёздному пути, проходя сквозь цепь созвездий сплетённых между собой. Уже очень и очень давно. Они идут, переходя из одного мира в другой, не смотря на бури, что разыгрываются на их пути. На тьму, через которую пролегает их путь. Они идут, сжав в своих ладонях тонкую нить. Нить, которая ведёт их к одной цели. Нить, имя которой любовь.
Они остановились у старого здания. — Это мой отель. Он, конечно, не такой роскошный как твой. Зато у меня свой номер.
— Я не хочу, тебя отпускать.
— Тогда не отпускай. Держи меня крепче.
— У меня такое чувство, что если я сейчас уйду, то потеряю тебя навсегда.
— Тогда не уходи.
— Я никогда раньше…
— Что? Ты хочешь сказать, что у тебя раньше этого никогда не было?
— Нет, было, но не с девушкой.
— Ты, гей?
— Нет. Я любил раньше. Но, я любил не море, а его шум.
