собственности", которая состояла из владения средствами производства и, следовательно, предполагала эксплуатацию труда других людей, что было полностью запрещено, независимо от того, насколько мала была единица производства. Конечно, исключения из правил регулярно оговаривались: например, колхозникам разрешалось продавать небольшую часть своей продукции на фермерских рынках, а рыбакам Каспийского моря разрешалось продавать часть своего улова для собственной выгоды. Проблема заключалась в том, что режим уделял много времени подрыву и пересмотру собственных правил, отчасти из-за идеологического догматизма и боязни подрывной практики, а также потому, что ему нужны были козлы отпущения и "саботажники", на которых можно было бы свалить вину за свои неудачи и разочарование своего народа.

На момент смерти Сталина в 1953 году более 5 процентов взрослого советского населения находилось в тюрьмах, более половины - за "хищение социалистической собственности" и другие мелкие хищения, целью которых было сделать их повседневную жизнь более сносной. Это было "общество воров", описанное Жюльетт Кадио - символ драматического провала режима, который должен был освобождать людей, а не лишать их свободы. Чтобы найти аналогичный показатель лишения свободы, необходимо посмотреть на чернокожее мужское население США сегодня (около 5 процентов взрослых чернокожих мужчин находятся в тюрьме). Если рассматривать Соединенные Штаты в целом, то в 2018 году за решеткой находилось около 1 процента взрослого населения, что достаточно для того, чтобы страна стала бесспорным мировым лидером в этой категории в начале XXI века. Тот факт, что в Советском Союзе в 1950-е годы уровень лишения свободы был в пять раз выше, многое говорит о масштабах человеческой и политической катастрофы. Особенно поражает тот факт, что среди заключенных были не только диссиденты и политические заключенные; большинство составляли экономические заключенные, обвиненные в краже государственной собственности, которая должна была стать средством достижения социальной справедливости на земле. Советские тюрьмы были полны голодных людей, воровавших на своих заводах или в колхозах: мелких воришек, обвиненных в краже курицы или рыбы, и руководителей заводов, обвиненных в коррупции или растрате, часто ошибочно. Такие люди становились мишенями для чиновников, решивших заклеймить "воров" социалистической собственности как врагов народа, и подвергались наказанию от пяти до двадцати пяти лет каторжных работ за мелкие кражи и смертной казни за более серьезные преступления. Стенограммы допросов и судебных заседаний позволяют нам услышать голоса и оправдания этих предполагаемых воров, которые без колебаний оспаривают законность режима, не выполнившего обещания улучшить условия жизни.

Интересно отметить, что одним из парадоксальных последствий Второй мировой войны стало то, что советский режим на короткое время принял несколько более широкую концепцию частной собственности, по крайней мере, на первый взгляд. Это было связано с послевоенными требованиями России о возмещении ущерба и компенсации за разрушения и грабежи нацистов в оккупированных частях России в период с 1941 по 1944 год. По международному праву того времени частные потери должны были получить более щедрую компенсацию, чем государственные. Поэтому советские комиссии методично занялись сбором показаний об ущербе частной собственности, включая потери мелких производственных единиц, которые якобы были упразднены конституцией 1936 года. На практике, однако, эта ссылка на частную собственность была в основном риторической стратегией, которую режим применял на дипломатическом и юридическом фронте, обычно без прямых последствий в виде фактической реституции лицам, которые, как утверждалось, понесли убытки.

О выживании "марксизма-ленинизма" во власти

Учитывая эти удручающие результаты, естественно спросить, как советский режим мог оставаться у власти так долго. Очевидно, что его репрессивные возможности являются частью ответа, но, как и в случае со всеми режимами неравенства, необходимо также учитывать его способность к убеждению. Дело в том, что "марксистско-ленинская идеология", на которую опирался советский правящий класс, чтобы удержаться у власти, при всех своих недостатках имела ряд сильных сторон. Самым очевидным было сравнение с предыдущим режимом. Царский режим не только был глубоко неэгалитарным, он также потерпел поражение в развитии российской экономики, общества и школы. Царское правительство опиралось на дворянское и клерикальное сословия, напрямую восходящие к досовременному трехфункциональному обществу. Оно отменило крепостное право в 1861 году, всего за несколько десятилетий до русской революции 1917 года. В то время крепостные крестьяне все еще составляли почти 40 процентов населения. Во время отмены крепостного права царское правительство постановило, что бывшие крепостные должны выплачивать ежегодную компенсацию своим бывшим владельцам до 1910 года в обмен на свободу. По духу это было похоже на финансовую компенсацию, присужденную рабовладельцам после отмены рабства в Великобритании в 1833 году и во Франции в 1848 году, за исключением того, что крепостные жили в глубинке России, а не на отдаленных рабовладельческих островах. Хотя большинство выплат закончилось в 1880-х годах, этот эпизод позволяет представить царский режим и Русскую революцию в перспективе, напоминая нам о крайних формах, которые сакрализация частной собственности и прав владельцев собственности иногда принимала до Первой мировой войны (независимо от природы и происхождения собственности).

Советский режим, имея в качестве точки сравнения царское правительство, без труда представлял свой проект как проект, который сулил большие перспективы в будущем с точки зрения равенства и модернизации. И несмотря на репрессии, сверхцентрализацию и государственное присвоение всей собственности, государственные инвестиции в период 1920-1950 годов, несомненно, привели к быстрой модернизации, которая приблизила Советский Союз к западноевропейскому уровню, особенно в области инфраструктуры, транспорта, образования (и грамотности), науки и здравоохранения. В течение нескольких десятилетий советский режим значительно сократил концентрацию доходов и богатства, одновременно повысив уровень жизни, по крайней мере, до 1950-х годов.

Что касается неравенства доходов, недавние работы показали, что доля верхнего дециля в национальном доходе оставалась довольно низкой на протяжении всего советского периода, около 25 процентов с 1920-х по 1980-е годы, по сравнению с 45-50 процентами при царях (рис. 12.1). Доля верхнего центиля снизилась до примерно 5 процентов от общего дохода в советское время по сравнению с 15-20 процентами до 1917 года (рис. 12.2). Конечно, такие оценки имеют свои ограничения. Имеющиеся данные о денежных доходах были скорректированы с учетом натуральных льгот, доступных привилегированным классам при советской власти (включая доступ к специальным магазинам, базам отдыха и так далее), но такие корректировки по своей природе являются приблизительными. В конечном итоге, данные о неравенстве доходов в советский период в основном демонстрируют тот факт, что коммунистический режим не строил свое неравенство вокруг денег. Во-первых, доходы от капитала, составляющие значительную часть доходов высокооплачиваемых работников в других обществах, в Советском Союзе полностью отсутствовали. С другой стороны, разница в оплате труда рабочего, инженера и министра была относительно небольшой. Это было существенной характеристикой нового режима, который потерял